— Разве что позже. Я тревожусь из-за кузины. Этой ночью она выглядела совсем неважно. — Джейн вновь бросила взгляд на свою кобылу. — Ты же скажешь мне, когда ей придет время жеребиться? Питер, ты позовешь меня?
— Я пошлю кого-нибудь сообщить вам.
— Я хочу быть здесь, Питер. Хочу быть рядом с ней. Я была рядом, когда она появилась на свет. Я вырастила ее из такого несмышленыша. Обещай, что позовешь меня — в любое время дня и ночи.
Она смотрела на него умоляюще, и Питер не в силах был отказать ей.
— Я приду за вами, — сказал он. — Обещаю.
На лице ее расцвела теплая чарующая улыбка, противостоять которой, по его мнению, мог разве что глупец.
— Ты хороший человек, Питер Браунингтон.
— Ступайте по своим делам, — сказал он с напускной грубоватостью. — У меня еще полно работы.
Джейн, звонко рассмеявшись, вышла из конюшни. Задержалась она лишь на мгновение, чтобы прихватить его кружку.
— Отдам ее повару, — беспечно заметила она.
— Не нужно вам…
Но она уже ушла, оставив его один на один с воспоминаниями.
* * *
Джейн прошла прямо на кухню, прекрасно зная о том, что мать прочитала бы ей целую лекцию, если бы застала ее здесь. Впрочем, подобное было маловероятно — леди Элинор предпочитала обходить кухню стороной. А Джейн больше всего любила бывать здесь: это было единственное место в доме, где кипела жизнь.
— Вот и вы, мисс Джейн, — поприветствовала ее повариха. — В столовой уже накрыт завтрак. Там вас никто не побеспокоит.
— Я бы лучше выпила чаю, — заметила Джейн.
Повариха взглянула на нее с удивлением.
— Я думала, вы уже пили чай. Вы так прижимаете к себе эту кружку, будто это любовный талисман.
Джейн почувствовала, что краснеет.
— Любовный талисман? — повторила она с натянутым смешком. — Странная это должна быть любовь, если символ ее — кружка.
Она чуть ли не бегом покинула кухню. В коридоре было пусто — родные ее еще спали, а Лиззи лежала в постели с простудой. Слуги занимались своими многочисленными обязанностями, так что можно было не опасаться случайной встречи.
Лиззи перевела дыхание, разглядывая обычную кружку, принесенную сюда с конюшни.
А затем без раздумий прильнула губами к тому месту, где кружки касались губы Питера, и замерла с блаженным вздохом.