Я осторожно спросила:
А вы?
А что я? Разрешу или не разрешу — финал известный... Так пусть уж лучше всё будет по закону.
Александр Васильевич! — Я схватилась руками за пылавшие щеки.
Я сорок лет Александр Васильевич! Сиди и слушай. Ты думаешь мне делать нечего, кроме как сватовством заниматься? Я с Федоренко разговаривал не так, как с тобой, а как мужчина с мужчиной. Все доводы «против» ему привел. Но парень упрям. Он и мысли не допускает уехать без тебя. Видимо, по-настоящему любит. А вот ты — сомневаюсь... Ну что ты вертишься, как сорока на колу? Сиди спокойно.
Хорошенькое дело: «сиди спокойно!» Усидишь тут!
— Отвечай прямо: хочешь замуж или нет?
Ох, не знаю... Александр Васильевич, милый, дорогой, мне очень стыдно, но он умный, красивый, храбрый.» лучше всех... — я заплакала, — и если он уезжает, то я...
Хоть сегодня замуж,—добавил за меня комиссар.— Ладно. Так и запишем. И чего, спрашивается, ревет? Ну, закрывай шлюзы. Довольно. Честно говоря, мне эта затея не по душе. Не такое сейчас время, чтобы свадьбы играть. Он мог и один уехать. Разлука любви не помеха. Но раз уж так — пусть будет так. Запишетесь первого сентября. Ну что ж? Сыграем свадьбу — удивим всю дивизию. Так- то, фронтовая невеста.
Я вытерла слезы и радостно закричала:
— Дост! Рахмат, уртак! [Спасибо, товарищ {узб.).]
Комиссар удивленно приподнял брови, и я выпалила весь запас узбекских слов. Александр Васильевич улыбнулся:
Я вижу, общественное поручение тебе на пользу. Что ж, молодец. Между прочим, капитан просил отпустить тебя завтра к ним в гости. Он с товарищами хочет это событие немного отметить.
А вы отпустите, Александр Васильевич?
Казнить — так казнить, миловать—так миловать!— решил комиссар. — Иди. Но... •— он поднял большой палец вверх, — к ночи домой! Он дал мне слово.
— И я даю,
Я опять справлялась с вечера. Хотелось бы приодеться, но не было ни платья, ни туфель. Всё та же гимнастерка, русские сапоги да на выбор штаны или короткая юбка — вот и весь мой предсвадебный гардероб... Может быть, прическу устроить? Несолидно как-то—невеста с косичками... Стала накручивать волосы на тряпки с бумажками, а они не накручиваются, только путаются — слишком длинные. И как крутить: вверх или вниз? Пошла к Петьке за советом. Петька сердито засопел носом:
Еще чего! Что я, парикмахер, что ли? Идик Лазарю — он научит.
Так ведь Лазарь тоже не парикмахер!
Он до войны вашего брата чесал.
Чесал! Балда.
Рыженький Лазарь — телефонист замахал руками, закартавил:
Я не пагикмахег!
Но ведь Петька мне сказал...
Петька-таки наплачется у меня за тгепотню!