Терпи, Чижка! — прокричал он в ответ и погладил меня по голове.
Скоро будет конец! — крикнул Соколов в другое мое ухо.
Но конца не было, и тогда Зуев догадался:
— Это же всё новые заходят! Психическая воздушная атака...
Вдруг около нас кто-то завизжал, заплакал, да так жутко, что кровь заледенела в жилах, — раненые никогда так не кричат.
Я немного приподнялась и увидела молодого бойца. Он стоял во весь рост и, запрокинув в небо оскаленное лицо, выкрикивал бессмысленные ругательства, выл по-звериному и рвал на себе гимнастерку. На него сзади налетел Зуев, рванул за шиворот и повалил на землю. Они забарахтались в прибрежной осоке. Тут снова около нас стали взрываться бомбы, и я уткнулась носом в землю. Боец, должно быть, вырвался от Зуева, потому что тот закричал:
— Беги! Беги, черт с тобой!.. — Потный и грязный он снова плюхнулся рядом со мной и обнял меня за плечи. Отбоя все не было...
На меня напал столбняк, и мне было уже безразлично, выживем мы или нет. Казалось, всегда так было и так будет: гудящее небо над головой, воющие бомбы и корчащаяся в муках земля...
Самолеты ушли только в сумерки. Тишина наступила внезапно и была такая полная,-что еще некоторое время мы лежали не шевелясь. И тут со всех сторон понеслось:
Санитары! Помогите! Зуев скомандовал:
За работу, друзья!
Оказалось, что я не могу встать на ноги — они меня не держали, — и я заплакала.
Соколов снял с меня сапоги и принялся за массаж.
— Ты, наверное, отлежала, — сказал он.
Массаж не помог, и,Зуев решил, что это нервный шок.
— Не реви, пройдет! Мы займемся ранеными, а ты полежи тут. Мы придем за тобой.
Я лежала и плакала: у меня болело всё тело, как избитое, и только ног я не чувствовала, Соколов и Зуев вернулись скоро.
— Раненых много? — спросила я. Зуев рассмеялся:
— Я думал, что немец тут месиво устроил. Черта лысого! Живы братья-славяне, умеют держаться за родную землю! С десяток всего перевязали.
Соколов взял меня на руки и понес на шоссе.
— Саня, тебе тяжело...
— Сиди, Чижка, и не брыкайся! Не таких таскали... Поправилась я скоро.
Однажды днем я сидела на пне возле самой дороги. Рядом под натянутой плащ-палаткой спал начальник.
Длинные ноги Ивана Алексеевича высунулись наружу. Он во сне шевелил пальцами: одолевали комары. Я встала и накрыла его ноги портянками. В это время меня окликнули с дороги, и я увидела улыбающегося Петра Петрова из разведбатальона. Шофер вылез из машины и сказал:
— Никак не мог тебя встретить. Кого ни спрошу — никто не видел...
Петр подарил мне плитку шоколада и рассказал новости. Моторизованный разведывательный батальон расформировали, как не оправдывающую себя в современной войне единицу. Разведчиков разослали по полкам. Зангиева ранило, лейтенанта Боровика тоже. Петр теперь служил в дивизионной автороте.