Нас вымыли в бане, переодели в новое зимнее обмундирование, накормили обедом. Сытые, довольные, мы стояли и смотрели, как посреди широкой деревенской улицы жаркий костер пожирал вместе со вшами обмундирование и барахло, снятое с окруженцев.
На другой день нас отправили в родную дивизию.
Медсанбат стоял в большой деревне Гачки. Машина подвезла нас прямо к штабу. Доктор Вера отправилась на доклад к начальству, а я побрела вдоль деревни разыскивать знакомых.
Возле одного из домов шли танцы под гармошку, с участием деревенских румяных девчат. Незнакомый гармонист наигрывал «Прощай, мой табор», а пары танцевали что-то среднее между танго и фокстротом. Я остановилась на середине улицы и стала глазеть на танцующих.
Вдруг ко мне бросился Зуев. Живой, здоровый, милый Зуев! Он схватил меня в охапку и закричал благим матом:
— Чижик ты мой Пыжик! Где же тебя носило?
Мы обнимались и целовались к вящему удовольствию танцующих, они смеялись и кричали гармонисту:
— Туш! Давай туш!
Я чуть-чуть не пустила счастливую слезу, не знаю, как и удержалась...
Весь остаток дня Зуев посвятил мне. Привел меня к себе на квартиру (а жил он в том же доме, около которого танцевали) и представил хозяйке:
— Вот он, тетя Нюша, наш военный Чижик! Жив курилка!
И они стали обсуждать, где устроить мне постель. Хозяйка предложила:
— А что, если постелить.на лежанке?
Зуев возразил:
— Коротко там. Чижик, а ведь ты подросла!
Я не знала, подросла я или нет, но намерзлась предостаточно и очень обрадовалась возможности погреть кости на теплой лежанке.
Мы пили чай с топленым молоком, и тетя Нюша все пенки из кринки собрала в мою чашку. Зуев рассказывал новости. Он выходил из окружения вместе со всем медсанбатом. Носатый комбат не ударился в панику и вывел своих подчиненных к линии фронта за неделю. Машины и оборудование бросили, конечно.
— А раненых? — спросила я.
К счастью, их не было, а то бы мы так легко не выскочили.
Выскочили бы! — возразила я. — Бросили бы раненых и вышли бы.
Зуев даже чаем поперхнулся:
Что ты такое мелешь? Как можно бросить раненых? !
А то, думаешь, я не видала брошенных раненых! Прямо на машинах бросили. Мы с доктором Верой ходили их перевязывать.
— Ну и что вы сделали?
— А что мы могли сделать? Перевязали, напоили да сказали местным женщинам, те обещали спрятать. Зуев заволновался:
Нет, бросить раненого! Да за такое... Чижик, кто бросил? Я подам рапорт. Бросить живого человека — это не то что бросить пушку, а ведь и за пушки кому-то придется отвечать. Из какой дивизии?
А я откуда знаю!
— И тебе не стыдно? Проявить такое равнодушие к ближнему!..