И мне вспомнилось детство, наша сельская школа, наша пионерская «борьба» за сохранение урожая…
Суслики пожирали урожай. Их была тьма-тьмущая… Как всегда в те времена, когда только зарождались колхозы, — в деревнях и селах многое делалось по лозунгам и призывам, подобным такому: «Советские пионеры и школьники! Все как один на борьбу с нашими злейшими врагами — сусликами!» Сколько неподдельного энтузиазма было в нас, мальчиках и девочках, выходивших в степь с ведрами, наполненными водой. Увидев шумную ораву охотников-истребителей, напуганные зверьки ныряли в свои глубокие норы. Это-то нам и надо было….
Мы присаживались у черной дыры: один из нас колечком складывал пальцы руки у кромки норы, другой лил туда воду. Вскоре мокрый, жалкий грызун вылезал на поверхность. Цап его за горлышко — и душить! Суслик, подрыгав ножонками, затихал. Один готов! Мы ликовали.
Учительница или пионервожатый, подводя итоги борьбы за урожай, с пафосом объявляли:
— Третье звено уничтожило шестнадцать грызунов и заносится на Доску почета! Дружно, ребята, крикнем победителям: «Ура!..»
— Ура-а! — нестройно тянули те, кому не повезло попасть в передовики…
Это было в тридцатых годах. И вот это — в 1941-м…
Самолеты улетели за новым запасом бомб… Шедший с нами представитель военкомата хрипло прокричал: «На Полтаву — марш!» Мы, отряхиваясь, выбрались на дорогу и вместе с другими молча побрели трактом. Небо было затянуто дымом от горевших хлебов — пропал урожай… А мне было до боли сердечной жалко суслика… Я плакал. Потом мне многое пришлось увидеть за годы войны, но то мое первое военное потрясение я не забуду никогда.
Много позже, во время съемок фильма «Особо важное задание», я решил вставить в него этот эпизод. Но, как мне кажется, горящий суслик не вызвал у зрителя таких чувств, как у меня тогда. Почему?..
Может, потому, что сидящим в зале сейчас не так страшно, как было мне тогда на шляху? А может, не так и не там был показан мною в фильме суслик?
Думать всегда есть над чем…
Вместе с тысячами других мужчин призывного возраста добрался я до Чугуевских лагерей, пройдя от Киева через Полтаву и Харьков более пятисот километров. На сборном пункте стали нас как бы рассортировывать: «Кто с высшим образованием — направо, кто со средним — налево, кто с семилетним…» Проверять, есть ли у всех дипломы или аттестаты, времени не было, разбираться с нашими специальностями тоже было некогда. Так я, студент второго курса трехгодичной актерской киношколы, считавшейся вузом, попал в группу, где были «технари» — инженеры, физики, математики… И все они уже были дипломированными специалистами, а у меня — незаконченное высшее, да и то какое-то странное для военного времени.