— Мы дэлавие люди, да?
— Заметно, заметно, ребята… Ну, и все же?..
А все оказалось проще простого: они открывают свой ресторан и просят меня дать право назвать их питейное заведение моим именем. (Господи, и всего-то?) Даже предложили на выбор варианты: «Евгений», «Дядя Женя», «Матвеевский»… Сказали, что в зале будет персональный стол с табличкой — для меня и моих «знамэнытых» друзей.
— С Юрий Ныкулин знаком?
— Знаком…
— Хазанов знаком?
— Знаком…
— Пожалуйста — пей, кушай!
Прелесть моей будущей жизни «дэлавие люди» рисовали азартно и весело… Отхлебнув виски, я, также веселясь, спросил:
— Стол, значит, персональный… А в тюрьме на нарах мне тоже будет место персональное?!.
…Расстались вежливо. Так мне и не пришлось покутить у «Дяди Жени».
Или вот еще эпизод.
— Немыслимо!.. Это подло!.. Евгений Семенович, за что нас так?!. — В телефонной трубке захлебывалась в слезах Галина Александровна Польских.
Подобный взрыв ее эмоций был мне знаком только на съемочной площадке — в роли, в образе. В жизни же, как бы судьба ни ломала ее, актриса всегда собранна, всегда ровная, сдержанная…
— Что случилось, Галенька? Умоляю, успокойся и толком объясни!
— По всей Москве расклеены плакаты с портретами кандидатов в депутаты гордумы…
— Ну и что? — пытался я понять причину ее волнения.
— Под портретом какого-то Лупье (фамилию я изменил) черным по белому написано, что вы и я поддерживаем его кандидатуру… Вы-то хоть знаете его?
— В общем — нет… — обронил я в ответ. А сам вспомнил, как накануне в магазине незнакомый мужчина как бы невзначай, но ядовито бросил фразу: «Кого тянете во власть? О вас думали лучше, господин Матвеев». — Не тот ли это Лупье, — размышлял я в трубку, — который брал у нас подписи под документом о создании «Славянского фонда милосердия для помощи ветеранам, инвалидам и беженцам»?
— Не помню, — сказала, не успокаиваясь, Галя. — Прошу вас, принимайте меры… Я не могу слышать… Меня предательницей назвали!..
Не знаю, удалось ли мне хоть немного успокоить Галину Александровну, но сам я завелся страшно. Как же так! Человек, которого я не знаю, расклеил по всей Москве агитационные афишки, где сказано, что он мой друг, что я поддерживаю его как кандидата в депутаты…
Поделился я своим возмущением с одним приятелем, с другим, с третьим… Они советовали:
— Не бери в голову — завтра забудется…
— Подавай в суд, старик!
— За эту рекламку можно с него хорошие бабки получить…
Где этот фонд, чем занимается и существует ли он вообще — прошло ведь три, даже четыре года?.. И кто этот Лупье?!.
Переполняемый гневом, злостью на «кандидата», позвонил я в родную «Вечерку». Заместитель главного редактора сочувственно выслушал меня.