Она долго слушала то, что говорил редактор, потом сказала ему:
— Хорошо, прочти, они тебе позвонят. Поверь, спектакль действительно хороший.
Повесив трубку, министр как-то директивно обратилась ко мне:
— Вам бы сейчас заниматься больше тем, как наладить творческую и производственную атмосферу в театре, думать о репертуаре, а вы все подогреваете склоки. Партия заботится об инициативе народной, хорошем настроении народа… А вы вдруг затеваете постановку «Антония и Клеопатры», «Бориса Годунова», где борьба за власть… кровь…
Возвращаясь в театр, я передумал о многом. О том, что для вновь назначенного главного режиссера Малый театр — лишь ступенька, переходный этап. Да, поработать главным режиссером в таком театре — это украсит любую творческую биографию. Но все понимали, что Евгений Симонов у нас не задержится, — его ждал театр имени Вахтангова, которым руководил Рубен Симонов, к тому времени уже думавший о своем сыне как о преемнике. Так что заниматься труппой Малого театра всерьез Евгений Рубенович даже и не будет пытаться.
Да. по инициативе нового главного режиссера решили ставить «Антония и Клеопатру» Шекспира и пушкинского «Бориса Годунова». Уже вывесили распределение ролей: Клеопатра — Руфина Нифонтова, Антоний — Евгений Матвеев. Повисело это распределение недели две, потом его вдруг сняли. Я спросил: «Что случилось? Почему нет репетиций?» Ответили, что Е.А.Фурцева вызывала к себе Е.Р.Симонова, и он вернулся в театр расстроенный. Тогда-то и исчезло объявление о распределении ролей — не будет задуманного спектакля. Так что не сыграть мне шекспировского Антония, как не сыграть (пусть и во втором составе) Бориса Годунова, в роли которого должен был выступать на премьере Михаил Иванович Царев.
К тому времени, после сыгранных мною в кино Макара Нагульнова и Нехлюдова, образов резко противоположных, казака и князя, у меня было о чем подумать. Я уже почувствовал в себе диапазон, масштаб, понимал, что больше не могу выходить на сцену Малого театра в ролях серо-розово-голу-бых героев в слабых пьесах А.Софронова и Г.Мдивани. Я мечтал о настоящих, мощных, серьезных работах… И вот теперь, когда в театре мне ничего не светило, когда и здоровье мое после полученных на съемках «Поднятой целины» травм было не самое лучшее, когда и сама атмосфера в театре была далека от настоящего творчества, — у меня постепенно зрело решение уйти из Малого театра…
Но реальность требовала заниматься тем, ради чего я и ходил к высоким начальникам в ЦК и Министерство культуры… В кабинете директора театра собрался совет: Е.Е.Северин, Е.Р.Симонов, Е.Н.Гоголева и я. Пригласили и заведующую литературной частью Зинаиду Филипповну — обдумать вместе письмо-ответ «Крокодилу».