— Мы отдадим вам по трети своей, этой вот, что вы принесли. Ведь если бы не вы, нам никогда не видать бы их. А теперь я чувствую себя миллионером, и мне принадлежит весь свет! — воскликнул Чезаре.
— Это и доказывает, что вы никогда не будете миллионером и не имеете понятия о настоящем богатстве! Я с радостью принимаю дружескую помощь, но жить за счет друзей не могу. Старомодное воспитание! Принимаю, если человек идет за меня на опасность, спасая от несчастья, болезни, нападения. А принять деньги, отнимая, скажем, половину его планов работы, спокойной жизни, намеченных путешествий,— мне это так мешает, что исключается! У каждого своя судьба, пока двое не соединят их вместе, как вы с Леа… Сейчас вы в идеальном положении для художника — в состоянии посвятить себя творчеству и отдать ему несколько лет, не думая ни о чем… кроме Леа!..
— Чезаре, Чезаре! — Леа повисла на шее художника.— Ведь Сандра говорит правду! Пришло то, о чем мы мечтали в замерзавшем Неаполе!
— Пришло… но как-то не так. А, что там, в жизни всегда приходит все иначе, чем в мечтах. Встают новые тревоги, подкрадываются нежданные беды.
Лейтенант порывался что-то сказать, но так и не произнес ни слова. Капитан сказал, делая попытку подняться с кресла:
— Ну вот, вы теперь вместе, компания неплохая. А мне пора. Будь я проклят, но страшно жалко со всеми вами расставаться. Привык как-то!
В мгновение ока Леа и Сандра оказались на ручках его кресла, обнимая шею капитана.
— Честное слово, сцена слезу прошибет! — насмешливо прищурился Чезаре.— Я бы на вашем месте бросил хозяина, поскольку дрянь из него выперла, яснее не нужно!
— Обязан! Не могу бросить, не Флайяно — «Аквилу». Отцепитесь-ка на минутку, девочки, а то от гладких ваших рук нет ясности в голове.— Сандра и Леа вернулись к своему дивану. Капитан разжег трубку.— Смотрел я на вас и испугался Флайяно. Трудно бывает даже представить, что придумает такая голова. В ней мысли идут иными путями, чем у нормальных людей. У Флайяно еще и ревность. Я давно заметил, как он следил за Сандрой и Андреа. Ладно, не отрицайте, мы тоже не без глаз. Вдруг он вздумает сообщить в полицию, что у вас есть алмазы? Вас обыщут, может быть, даже в самолете, и тогда обвинят в контрабанде, посадят в тюрьму, к полному удовольствию Флайяно.
— Но ведь он сам тоже ставит себя под подозрение? И мы на суде сможем разоблачить его,— возразил лейтенант.
— И разоблачайте на здоровье, когда он будет за тысячи миль отсюда, в другой стране. Время пройдет, камни будут проданы, и наш милый хозяин будет резвиться в Полинезии.