Далее наступил золотой век. Что бы ни происходило в далеком Питере, какие бы кульбиты ни выкидывала судьба, «новым панам» все шло на пользу. Не помешало ни падение отца родного, Александра Данилыча, поскольку правительство Анны Иоанновны, запоздало торжествуя победу «милославской» партии над «нарышкинской», по всем направлениям (в том числе и на малороссийском) ревизовало богомерзкие инициативы «Наташкиного ублюдка», ни кончина матушки императрицы, поскольку новая монархиня, Елизавета, в свой черед торжествуя реванш «нарышкинцев» над «милославцами», щелкнула «Анькиных холуев» по носу, назначив в гетманы им, ясновельможным и родовитым, Кирилку, 19-летнего пацана самого что ни на есть «быдляцкого» роду, брата своего тайного мужа Алексея Разумовского, в девичестве Розума, по слухам, начинавшего карьеру подпаском у кого-то из «новых панов». Даже воцарение Екатерины Алексеевны, дамы европейски мыслящей, а потому искренне не видящей смысла в сохранении забавного реликта, обернулось пользой для радетелей «вольности». Ибо, упразднив совсем уж к тому времени опереточный гетманат (против чего никто не то что саблю не поднял, а и не пискнул), компенсировала ущемленным подданным сию потерю не просто землями, а тем, чем давно грезили и о чем давно молили — правом владеть теми, кто на ней живет. После чего Козлы стали Козеллами, Василенки — Базилевскими, а вольные хлеборобы, считавшие себя (может, и без особых на то оснований) казаками, — крипаками.
Причем повадки новых — с наслаждением отбросивших кавычки — панов, сформированные памятью о поведении поляков, которые, в отличие от «восточных варваров», паны настоящие, сделали местное крепостное право наиболее жестким в Империи. Салтычиха была шоком для Москвы и Петербурга, но не для Винницы и Черкасс. Когда же, дойдя до крайности, «крипаки», как в Турбаях или Клещинцах, брались за вилы, на выручку одворяненным убийбатькам неукоснительно приходили заботливые российские солдаты, и жизнь вновь становилась спокойным, сытым раем. Кто-то, конечно, уезжал в Москву, Петербург или Одессу, учился, служил, постепенно вырастая в городские головы, миллионеры, «золотые перья», министры, генералы, сенаторы, в гоголи, наконец. Но большинству хватало наконец-то обретенной вольности. Оно, большинство, вольно ело галушки, возилось на пасеках, малевало на досуге акварельки, спивало под бандуру дедовские думы и листало купленные на ярмарке брошюрки типа «Истории Русов», тужа за штофом горилки на тему, какие бы мы были великие, кабы кляти москали не помешали…