Попробовал заловить собаку, обнаглевшую за последнее время настолько, что перестала убегать на грозный окрик или замах пустой рукой — бросать в неё камни стало как-то неудобно — всё таки поит её, можно сказать, из-за собственной щеки… в стаканчик входило меньше, чем в рот, да и неудобно вылезать из колодца держа в руке посудину… Так вот — раз уж он её поит, то пусть послужит ему псина хотя бы в качестве учебной мишени.
Отлично попал — не зря тренировался. Собаку накрыл метров с пятнадцати. Та — бежать, а не вышло — ноги запутались и тело покатилось кувырком. Когда подошел, понял — зря он это сделал. Выпутывать рычащую и скалящуюся тварь — рискованное дело. Долго с разных сторон пытался подступиться всякими способами и, наконец, изловчился — навалился коленями одновременно на шею и на бок, притиснув животную к земле. Ухватился, как следует, двумя руками за загривок, стянув в пальцах побольше шкуры, а потом резко встал, и рванул вверх, то встряхивая, то прижимая свою жертву к земле попеременно.
Злость из псины сразу улетучилась. Осталось одно сплошное униженное повизгивание и поджатый хвост. Только после этого стал распутывать сеть левой рукой, продолжая правой крепко держаться за загривок, чтобы в случае малейшей попытки сопротивления немедленно втряхнуть в собаку уважение к себе. После пары судорожных рывков сопротивление полностью прекратилось, и снасть была благополучно освобождена. Собака — тоже. Она сразу спряталась и не показывалась на глаза. Вернулось к ней почтение к сильному соседу.
* * *
Охота началась довольно скучно — дикая курица в единичном экземпляре отыскалась через одну долину от дома. Петю она подпустила к себе довольно близко — первый же бросок сетки оказался удачным — накрыл цель и свалил её на землю. Вот с этого момента и началась ерунда — первой к добыче успела собака. Впрочем, удрать ей не удалось — человек тоже не медлил. Успел схватить за загривок и тут же к руке устремилась распахнутая пасть — тварь намеревалась оставить всю еду себе.
Ударил кулаком в ухо, коленкой придавил голову к земле и отхлестал засранку бола — верёвкой с камушками на концах. Отпустил только когда услышал униженные повизгивания. А потом нес домой добытую птицу и отгонял псину камнями — она плелась сзади и так смотрела… мороз по коже.
Дома, с заметным трудом отделил одну ножку, подскабливая острой кромкой камушка выдрал пух и мелкие перья, подвесил её в фокусе рефлектора, а снизу подставил чашку для капающего жира. Размер светового пятна, если сделать его минимальным, слишком сильно жёг — придвинул будущее блюдо поближе и только следил за тем, чтобы пропекалось со всех сторон, поворачивая одуряюще пахнущее… кажется, в прошлой жизни это называлось бёдрышко.