Некоторое время ребята пили, потели и снова пили. Потом, когда, казалось, сейчас потечёт из ушей, прихлёбывали маленькими глоточками — обезвоживание сразу не проходит, как и вызванная им слабость, а недавний всплеск адреналина — следствие недавней схватки, сменился апатией.
Из оцепенения их вывело повизгивание, донёсшееся снаружи из-за стен хижины.
* * *
Появившаяся неизвестно откуда Тузик принимала в жизни пленника самое деятельное участие. Она припадала на передние лапы, скулила и тёрлась мордой о спелёнатые верёвкой челюсти волка. Во как! Это, получается, папик. Отец семейства и супруг старого друга и соратника Пети по нелёгким дням жизни в бугристой равнине. По всему выходит — надо его поскорее освобождать.
Но что за тени движутся среди ближних зарослей? Да их тут целая стая! Вот выкатился прямо под ноги знакомый щенок — хочет поиграть. Или, чтобы ему пузико почесали? Пузико — лёг на спину и раскинул лапки. А вот и взрослая особь — смотрит злобно и скалится, угрожающе ворча. И подходит… удар кулаком по кумполу между ушами — тут надо вести себя хозяином положения, иначе мигом сработают волчьи законы.
Выразитель нелюбезности мигом отскочил, а другие «тени» замерли, переваривая полученную информацию, не относящуюся к разряду повседневной. Теперь можно и малыша приласкать — смотрите, кто по-доброму, тому ничего не угрожает… бросок справа перехватила Граппа ударом палки. Оставалось ухватить агрессора за шкирку и швырнуть в кусты — это кто-то из молодняка — ишь, какой решительный.
А потом и Тузик, отвлёкшись от ласк с привязанным за хвост к дереву милёнком, взрыкнула на ещё одного соплеменника, «недовольного» присутствием человека. И тот отступил. Пора, однако, освобождать пленника. Петя ухватил его за шкирку, приподнял и принялся распутывать сеть. Граппа помогла, хотя и продолжала поглядывать по сторонам — очень уж ситуация сложилась зыбкая. И вообще — как-то всё нынче странно.
Понятно, конечно, что хижину Тузик отыскала, пройдя обратно по следу от места последней произошедшей месяц назад встречи с людьми — если и не по запаху, то по бороздам, оставленным волокушей. Тем более, что здесь был и действующий в ту пору ближайший источник воды — ручей. Позднее, когда и он пересох, старые воспоминания навели собаку на мысль покопаться там, где бывший сосед что-то делал — то есть, найти колодец ей удалось без особого труда. Но почему самец — добытчик — в тот раз не участвовал в охоте? И почему неподалеку лежит тушка задушенного сурка? Ему что? Носят еду?
Ох, не по-собачьи это, не по-волчьи — уж точно. Разве что пёс болен? И длится это долго — ведь он не участвовал в загоне оленихи, состоявшемся примерно месяц тому назад. Могут ли собаки так долго болеть?