— Прекрасно, — бурно дыша, ответила Рейн. — А я могу тебе легко доказать, что я тоже писала.
Клиффорд потеребил себя за мочку уха. В его красивых голубых глазах появилось измученное выражение.
— А не может ли быть, что кто-нибудь из твоей славной семейки перехватывал почту?
— О! — воскликнула Рейн, и у нее сдавило горло. — Нет, конечно!
— Такие случаи бывали.
— Я же тебе говорю, что сама отправляла все письма, и… — Она замолчала. В мыслях ее воцарился хаос. Она вдруг приложила тыльную сторону ладони к губам, и глаза ее широко раскрылись. А вдруг это правда? А что, если Клифф ей писал, а кто-то скрывал от нее его письма… мама, например… или даже бабушка.
Голос Клиффорда прервал ее мрачные мысли:
— Кстати, я что, приехал в неудачный момент? Ты так выглядишь, словно собираешься на бал. Ты стала так хороша, даже лучше, чем прежде.
— Оставь свой сарказм! — вдруг взорвалась Рейн. Зрачки ее стали огромными и черными. В таком расстроенном и потерянном состоянии она бывала крайне редко. Чуть придя в себя, она выпалила: — Если хочешь знать, бабушка сегодня устраивает ужин в честь моей помолвки.
— Ах вот как!
— Да! С Арманом де Ружманом. Ты его видел; он был на первом балу Дженнифер.
Клиффорд прищурился. Улыбка, игравшая на его губах, стала крайне неприятной.
— Ах, наш маленький француз! Ага, дай-ка вспомню — он ведь, кажется, архитектор, правильно?
— Да.
— Да, кажется, я его помню, — задумчиво протянул Клиффорд. — Да-да-да. Что ж, неприятно узнать, что вечная любовь оказалась не такой уж долговременной. А я почему-то всегда считал, что ты не такая, как другие.
— Замолчи! — вспылила она. — Не смей со мной так разговаривать!
Клиффорд переменил тон и заговорил более мягко:
— Послушай, милая моя, для меня все это было огромным ударом. Может быть, с письмами это действительно чья-то интрига, не знаю, но уверяю тебя — я писал регулярно и ни в чем тебе не изменил. Да, я выводил Лилиас в свет… — он пожал плечами, — было дело, но ведь с моей стороны не преступление закинуть удочку через нее к ее папаше, правда ведь?
— Нет, не преступление, — прошептала Рейн.
Он подошел к девушке поближе, положил руки ей на плечи и медленно притянул к себе. Посмотрел ей в лицо пристально, страстно, с любовью — так, как смотрел раньше, она это помнила, — с любовью, которая показалась ей утраченной навсегда. Все это было невероятно… Клифф, ее златокудрый викинг, здесь, с ней, в Канделле, обнимает ее, говорит, что по-прежнему любит ее. После долгих недель молчания и неизвестности — все это совершенно сбило ее с толку.