— Рейн, — взмолился он, — пожалуйста, отпусти меня. Мы не можем сейчас праздновать нашу помолвку.
Она ответила с непривычной для нее резкостью и властностью:
— Ты сказал, что любишь меня больше жизни, так что прошу тебя по-прежнему считать меня своей будущей женой.
— Но почему, объясни, почему?
— Потому что я ни при каких обстоятельствах не откажусь от слова, данного тебе. Сегодня днем я просила тебя жениться на мне и снова прошу о том же.
Арман почувствовал слабость и томление, которые никоим образом не были связаны с любовными переживаниями.
— Но почему, сердце мое? — прошептал он. — Ты все еще сомневаешься в нем?
— Возможно, и так… Немного. Разумеется, теперь я знаю, что он мне писал. Но могут ли между нами восстановиться прежняя любовь и полное доверие? Едва ли. Я не хочу, чтобы ты прошел через то, что довелось вытерпеть мне за эти месяцы… Ни за что. Во мне уже посеяны семена сомнения, их нельзя вырвать в одно мгновение, и кроме того, я к тебе очень привязана, мой Арман. Ты мой самый близкий друг. Мне не хотелось бы причинить тебе боль.
— Но я ни за что на это не пойду, если ты делаешь это только из жалости.
— Перестань спорить, — устало попросила Рейн, — если я тебе еще небезразлична, бери меня в жены такую, какая я есть. Теперь я уже ни за что не выйду замуж за Клиффорда, говорю тебе твердо.
Арман открыл было рот, чтобы выразить протест, но передумал. Его охватило огромное облегчение от того, что Рейн отказалась принять свободу, которую он ей предоставлял, но в то же время он не был до конца уверен, что она отдает отчет своим действиям. К тому же ему казалось, что он не имеет права принимать ее предложение сейчас, в такой момент. Все было безнадежно испорчено. Этот англичанин — черт бы его побрал! — приехал в Канделлу и все, все испортил.
— Идем ужинать, Арман, — позвала Рейн.
На секунду он положил руку ей на плечо. Смуглая гладкая кожа показалась ему ледяной.
— О Рейн, давай не будем принимать поспешных решений. Нам все нужно обдумать. Все произошло так неожиданно…
Слабая улыбка пробилась через ледяную холодность ее лица, и она протянула ему руку.
— Дорогой Арман, идем, не будем задерживать ужин.
— А что ты скажешь бабушке? — шепнул он ей на ухо.
— Ничего не скажу — пока, — шепнула она в ответ.
Старуха и девушка встретились лицом к лицу в освещенной свечами зале, наполненной благоуханием малиновых роз и блеском роскошного старинного серебра. Герцогиня опустилась на стул с высокой резной спинкой во главе стола и бросила нервный взгляд на внучку, та же спокойно села рядом с ней.