Бледная, притихшая, Рейн сидела на террасе отеля под большим полосатым зонтиком рядом с высоким белокурым красавцем, по виду англичанином, в сером, отлично скроенном фланелевом костюме с гвоздикой в петлице. Огромный букет гвоздик, завернутых в целлофан, ждал ее на столе. Ну да, разумеется, Клиффорд же знал, что она приедет. И сегодня он был чуть тактичнее, чуть заботливее, чем обычно, — он умел играть на струнах ее сердца.
Клиффорд сказал, что пришел в отчаяние, решив, что они уже никогда не увидятся, и теперь вне себя от счастья. Он еще раз повторил все то, что говорил ей вчера вечером: мол, глубоко потрясен тем, что она не получала его писем, но еще ужаснее было узнать о ее помолвке с этим французским архитектором.
— Вообще-то де Ружман отличный парень, — на всякий случай поспешно добавил Клиффорд. — Разумеется, он поступил благородно — не стал связывать тебя обещанием, зная, что ты по-прежнему любишь меня, мое счастье.
Рейн сидела молча. Сегодня утром она была очень печальна, хотя так чудесно было слушать его приятный родной голос, смотреть в изумительные голубые глаза, которые глядели на нее с таким призывом и лаской, и на этот взгляд отзывалось все ее существо. Но почему, почему ее постоянно преследует призрак Армана? Друга, советчика, брата и несостоявшегося возлюбленного. Человека, который был рядом с ней во всех ее бедах и помог пережить долгие томительные недели в Канделле, когда она не получала писем от Клиффорда.
— О, Клифф, — наконец заговорила девушка. — Мне так плохо. Понимаешь, я ведь сильно обидела Армана.
Молодой человек нахмурился, но постарался побороть свое раздражение.
— Да, разумеется… неловко вышло. Жаль, что я не приехал на день раньше. Чертовски глупо как-то. Но он ведь знает, что ты дала мне слово прежде, чем ему, а стать его женой согласилась только под ложным впечатлением, что я для тебя потерян навсегда.
— Да, правда, — кивнула она, — но мне от этого ничуть не легче.
Он сжал ее тонкие пальцы.
— Сладкая моя, я понимаю, ты расстроена. Но ты слишком долго пробыла в этом старом мрачном монастыре наедине со своей старой бабушкой и де Ружманом. Он отличный парень и все такое, но слишком уж серьезен — у него совершенно нет чувства юмора.
— Ну, я бы этого не сказала, — бросилась на защиту друга Рейн.
Клифф подытожил:
— В общем, как бы там ни было, они все тут какие-то хмурые, а ты создана для веселья и любви. Ах, милая моя, дорогая Рейн, мне так хочется взять тебя на руки и унести подальше отсюда! Нам ведь когда-то было так хорошо вдвоем. Ты помнишь?.. — И он начал вспоминать их свидания, встречи… танцы… украдкой улученные минуты уединения… страстные поцелуи… и весь их бурный роман. Мы с тобой рождены друг для друга. Арман случайно подвернулся тебе под руку. Но ты — моя, и я единственный мужчина в мире, с кем ты будешь по-настоящему счастлива. Только я могу по-настоящему тебя понять, любимая.