А что же датчане? По логике, они должны были принять срочные меры к тому, чтобы не допустить усиления власти Олава в Норвегии и попытаться вернуть свои утраченные позиции. Но простая человеческая логика не всегда служит надежным инструментом для объяснения действий властителей. К тому же надо вспомнить, что вместе с Кнутом в поход на Англию ушли самые лучшие датские воины. Значит, у его брата, оставшегося на родине, скорее всего, не было достаточных сил, чтобы одержать верх над норвежцами. Датчане предпочли на время смириться с утратой своего контроля над Норвегией, чтобы завершить покорение Англии. Нельзя не отметить, что в сложившейся ситуации это была наиболее разумная политика, хотя она и давала некоторые козыри в руки Олаву Харальдссону.
Провозглашенный конунгом и обретший законное право управлять страной, Олав воспользовался предоставленной ему передышкой для того, чтобы еще больше укрепить свое положение как внутри Норвегии, так и за ее пределами. О деятельности нового конунга, направленной на усовершенствование порядка управления государством и распространение христианства, а также связанной со многими другими полезными нововведениями, мы поговорим ниже. А пока сосредоточим свое внимание на том, как складывались взаимоотношения Олава с правителями соседних государств – Руси и Швеции. Традиционно именно эти страны (не считая Дании) поддерживали наиболее тесные связи с Норвегией. Неслучайно именно Ярослав Мудрый и Олав Шетконунг сыграли весьма заметную роль в дальнейшей судьбе Олава Харальдссона.
С самого начала отношения двух конунгов – норвежского и шведского – были крайне натянутыми. Олав Шетконунг, наряду с конунгом Свейном и ярлом Эйриком участвовавший в разделе Норвегии, постоянно стремился доказать свое право на владение той частью норвежских земель, которая была получена им по договору между тремя правителями. В свою очередь, Олав Харальдссон придерживался прямо противоположного мнения: верховная власть над всеми без исключения норвежскими территориями должна принадлежать только ему одному. Расхождения во взглядах двух конунгов на настоящее и будущее Норвегии служили благодатной почвой для конфликтов между норвежцами и шведами, которые, похоже, и сами были не рады такому положению вещей.
В Швеции и Норвегии заметную роль играли тинги – народные собрания, которые не позволяли своим правителям заходить слишком далеко и вовремя возвращали их к реальности. Следуя сообщению Снорри Стурлуссона, можно предположить, что под давлением общественного мнения шведскому конунгу пришлось пойти на мир со своим норвежским соседом и даже пообещать ему в жены свою дочь в качестве наиболее весомой гарантии своих добрых намерений.