Олав норвежский всерьез воспринял обещание Олава шведского и отправил своих послов к его двору. Помимо выполнения своей главной задачи – переговоров о мире между двумя конунгами – послам было поручено разузнать, какие чувства испытывает принцесса к своему будущему жениху. Наверное, Олав, наслышанный о красоте Ингигерд, решил заглянуть и в ее душу. А послы, которых он направил ко двору шведского конунга, служили в этом тонком деле посредниками. Иногда лучше довериться мнению беспристрастных наблюдателей, чем своему собственному.
Ингигерд, которой было известно об Олаве по рассказам ее окружения, испытывала самые теплые чувства к норвежскому конунгу. Снорри, точно он сам был очевидцем тех далеких событий, уверяет читателя, что Ингигерд нравилось слушать об Олаве. Поразительная осведомленность!
Когда норвежский посол спросил у принцессы, каким был бы ее ответ сватам Олава, она сказала, что не пожелала бы себе лучшего мужа.
Но разве человеческие желания сбываются настолько часто, чтобы мы позабыли о тех поворотах судьбы, которые подстерегают не только простых смертных, но даже и тех, кто вознесен на самые вершины власти?
Пока Ингигерд строила планы на будущее, ее отец продолжал колебаться, стоит ли ему выдавать свою дочь замуж за норвежского конунга. Тем более что ему поступило еще одно выгодное предложение по поводу замужества его дочери. Соискателем руки Ингигерд выступил новгородский князь Ярослав, изгнанный своими соперниками из Киева и готовившийся взять реванш за поражение. Возможно, Ярослав нуждался не столько в Ингигерд, сколько в военной помощи, которую ему мог оказать Олав Шетконунг. Однако брачная дипломатия, которой придерживался новгородский князь, диктовала свои правила поведения.
И все-таки интересно, что произошло с предыдущей женой Ярослава, вместе с другими его родственницами захваченной в Киеве Болеславом I Храбрым? Неужели польский князь не пощадил пленных женщин? Не хочется думать о том, что Ярослав не внял советам отправившегося к нему для переговоров киевского митрополита и не согласился обменять дочь Болеслава на своих близких. Так или иначе, Ярослав в 1019 году чувствовал себя свободным от предыдущих супружеских обязательств и смог приступить к переговорам о новом браке.
Олав Шетконунг находился в сложном положении. С одной стороны, он прилюдно, на Тинге, объявил, что Ингигерд станет женой Олава Харальдссона. С другой – он все больше склонялся к мысли, что это обещание было слишком поспешным и опрометчивым. Брак его дочери с норвежским конунгом может вызвать ненужные шведам трения с датчанами. Политика, которую проводил Олав Шетконунг, заставляла его быть предельно осторожным, особенно в выборе союзников.