Не успел я переварить полученную информацию, как принц превратился, в их изложении, в двоюродного брата главы правительства Эфиопии. Хотя, теоретически, такое родство было возможно, я не стал ждать, пока он станет президентом Зимбабве, только что прибывшим из Хараре с официально-дружественным визитом к проституткам общежития номер два государственного университета, и грозно рявкнул:
— Молчать!
Они притихли, суетливо вертя головами и переглядываясь.
— Если будут вопросы, объясните этим принцам-королям-президентам, — я кивнул на бесчувственные тела, — кто я и как меня найти. Я с ними еще пообщаюсь, без проблем, но если девочка из четыреста двенадцатой комнаты не сможет спокойно здесь жить — пеняйте на себя! — заметив их непонимающие взгляды, добавил:
— Девку тронете — прибью. Обоих. Ясно?
Они снова закивали головами:
— Да, Женя! Да, Скиф, мы будем очень почтительно с ней теперь…
— Гуд бай. — Не дослушав их заверения, я вышел.
— Бай, бай, — донеслось вслед.
Четыреста девятая была заперта. Ничего другого я и не ожидал. Абсолютно безрезультатно побарабанив пару минут, подал голос:
— Эй, студенты, открывайте.
— Мы спим, — донеслось из-за двери.
— Проверка паспортного режима.
— Какого режима?
— Паспортного.
— Сейчас.
Дверь открылась. На меня смотрел незнакомый парень в трусах и майке. Симпатичный, стройный, спортивный. Не какой-нибудь очкарик из биологов или химиков. На вид вполне может за себя, да и за девушку постоять. Даже за не очень знакомую. Что помешало, непонятно. Неужели негритянские деньги?
Увидев трезвого русского, а не пьяных, раскумаренных негров, он вздохнул с облегчением и сразу же начал качать права:
— Какой паспортный режим? Пять часов утра. С ума посходили. Вы нам спать мешаете. Нам к экзаменам готовиться.
— Абитуриенты? — я отстранил его, заходя в комнату.
— Собственно, по какому праву?.. — подал голос второй, лежащий в кровати.
Я внимательно осмотрел обоих. Ребята, как ребята — молодые, крепкие. У первого на груди выбита группа крови.
— Где служил? — спросил я.
— В мотопехоте. А что? — с вызовом ответил он.
— Да так, ничего. Вы меня извините за позднее, вернее, раннее вторжение, — я сделал раскаивающееся лицо и приложил руку к груди, — у меня только один вопрос…
— Сахара нет, — прервал меня лежащий на кровати.
— Спичек, соли — тоже, — оттесняя меня к двери, с усмешкой добавил второй.
— Ну что вы, что вы, я б не посмел беспокоить вас по таким пустякам, — я выдержал паузу, рассматривая их снисходительные лица.
— Тогда что хотим?
— Да, чем, собственно, мы обязаны столь позднему визиту?