Записку я оставилъ на столѣ.
Еще разъ я остановился у двери и обернулся. Какое-то сіяющее сознаніе, что я опять пробился, приводило меня въ восторгъ и вселяло въ меня благодарность къ Богу и ко всему міру. Я всталъ на колѣни у своей постели и громко благодарилъ Бога за милость, оказанную мнѣ сегодня утромъ.
Я зналъ, о, я зналъ, что это вдохновеніе! Пережитое и записанное мною было удивительное дѣяніе неба, отвѣтъ на мою вчерашнюю мольбу.
— Это Богъ! Это Богъ! — воскликнулъ я и плакалъ отъ вдохновенія надъ своими собственными словами; порой я останавливался и прислушивался, нѣтъ ли кого-нибудь на лѣстницѣ. Наконецъ, я поднялся и пошелъ, безшумно я спустился по ступенямъ и незамѣченнымъ достигъ двери.
Улицы блестѣли отъ дождя, выпавшаго утромъ, небо низко нависло надъ городомъ, и нигдѣ не мерцалъ солнечный лучъ. Который теперь можетъ быть часъ? По привычкѣ я направился къ Ратушѣ и увидѣлъ, что теперь половина девятаго. Значитъ, мнѣ оставалось еще нѣсколько часовъ; было бы совершенно безполезнымъ притти въ редакцію раньше 10, даже 11 часовъ; такъ что до тѣхъ поръ я могу скитаться и думать, какъ бы мнѣ раздобыть что-нибудь, чтобы позавтракать. Впрочемъ, сегодня я не боялся, что мнѣ придется голоднымъ лечь спать. Эти времена, слава Богу, прошли! Тяжелое время, скверный сонъ… Теперь все пойдетъ хорошо.
Между тѣмъ, я тяготился своимъ зеленымъ одѣяломъ; не могу же я повсюду показываться съ нимъ! Что обо мнѣ подумаютъ? Я началъ думать, гдѣ бы я могъ оставить его на сохраненіе. Мнѣ пришло въ голову, что я могу пойти къ Зелебу и попросить завернуть его въ бумагу. Оно имѣло бы тогда другой видъ, и не стыдно было бы нести его. Я вошелъ въ магазинъ и объяснилъ, въ чемъ, дѣло, одному изъ приказчиковъ.
Сперва онъ посмотрѣлъ на одѣяло, затѣмъ на меня; мнѣ показалось, что онъ презрительно пожалъ плечами, взявъ мой пакетъ. Это оскорбило меня.
— Тьфу, пропасть! Будьте поосторожнѣй! — воскликнулъ я. — Въ немъ лежатъ дорогія стеклянныя вазы; пакетъ этотъ долженъ быть отправленъ въ Смирну.
Это помогло, — помогло удивительно! При каждомъ движеніи приказчикъ извинялся, что онъ не догадался, какія цѣнныя вещи находятся въ одѣялѣ. Когда онъ кончилъ упаковку, я поблагодарилъ его съ видомъ человѣка, не разъ отправлявшаго цѣнныя вещи въ Смирну; онъ открылъ мнѣ дверь и два раза поклонился, когда я выходилъ.
Я пошелъ шататься по Сторторну, старался держаться вблизи женщинъ, продающихъ горшки съ цвѣтами. Тяжелыя, красныя розы, лепестки которыхъ какъ кровь мерцали въ сыромъ утрѣ, дѣлали меня алчнымъ и вводили въ искушеніе украсть одну, и я спросилъ о цѣнѣ, чтобы какъ можно ближе подойти къ цвѣтамъ. Если у меня останутся деньги, я непремѣнно куплю, что бы тамъ ни было; я вѣдь могъ бы кое-что урѣзать въ своемъ образѣ жизни.