— Не обращай на него вниманія, — говоритъ ея спутница и уводитъ ее. — Вѣдь онъ пьянъ; развѣ ты не видишь, что этотъ человѣкъ пьянъ?!
Хотя я и былъ какъ-то чуждъ самому себѣ и находится во власти странныхъ и неизъяснимыхъ вліяній, тѣмъ не менѣе я прекрасно подмѣчалъ все происходившее вокругъ меня. Большая рыжая собака перебѣжала улицу и побѣжала внизъ къ Тиволи; на ней былъ узенькій серебряный ошейникъ. Туда дальше на улицѣ открылось окно во второмъ этажѣ; дѣвушка высунулась и начала мыть снаружи окно. Ничего не избѣгло моего вниманія, все было ясно, я былъ въ полномъ сознаніи. Все проходило мимо меня съ такой отчетливостью, будто вокругъ меня былъ разлитъ яркій свѣтъ. У обѣихъ дамъ было по голубому перу на шляпахъ и шотландскіе шарфы на шеяхъ. Я принималъ ихъ за сестеръ.
Онѣ повернули и остановились передъ музыкальнымъ магазиномъ Эйслера и разговаривали другъ съ другомъ. Я тоже остановился. Затѣмъ онѣ пошли назадъ по тому же самому пути, которымъ онѣ шли раньше, прошли мимо меня и направились прямо къ площади св. Олафа. Я шелъ все время за ними по пятамъ. Одинъ разъ онѣ обернулись и бросили мнѣ полуиспуганный, полулюбопытный взглядъ; на лицѣ ихъ не было гнѣва, онѣ не хмурили бровей. Это терпѣніе къ моимъ выходкамъ пристыдило меня, и я опустилъ глаза. Я не буду больше надоѣдать имъ, я съ благодарностью буду слѣдить за ними глазами, пока онѣ куда-нибудь не исчезнутъ.
Передъ номеромъ вторымъ, большимъ четырехъ-этажнымъ домомъ, онѣ еще разъ обернулись и вошли въ дверь. Я облокотился на фонарь около фонтана и прислушивался къ ихъ шагамъ по лѣстницѣ; во второмъ этажѣ онѣ остановились. Я отхожу отъ фонаря и смотрю наверхъ на окна. Тогда происходитъ нѣчто странное. Занавѣски поднимаются, открывается окно, высовывается голова, и испытующій взглядъ останавливается на мнѣ. — Илаяли! — сказалъ я вполголоса и почувствовалъ, какъ покраснѣлъ. Почему она не позвала кого-нибудь на помощь? Почему она не сбросила мнѣ на голову цвѣточный горшокъ или не послала кого-нибудь внизъ, чтобы прогнатъ меня? Мы смотрѣли другъ другу въ глаза, не шевелясь; это продолжалось съ минуту. Мысли носятся между окномъ и улицей, но ни одно слово не произносится. Она отворачивается, я вздрагиваю, какой-то толчокъ пронизываетъ мой мозгъ; я вижу плечо, спину. Она исчезаетъ въ глубинѣ комнаты. Этотъ медленный уходъ отъ окна, выраженіе, которое я уловилъ въ движеніи ея плеча, все казалось мнѣ ласковымъ кивкомъ. Это нѣжное привѣтствіе зажгло кровь, и я почувствовалъ себя счастливымъ.
Я пошелъ внизъ по улицѣ.