Часовой возвращается, подаетъ мнѣ паспортъ и отдаетъ молодому офицеру приказъ пропустить насъ. Я спасенъ. Офицеръ кланяется и идетъ съ нами, вооруженный съ головы до ногъ, казакъ идетъ за нами по пятамъ.
Между тѣмъ спутники мои стояли на улицѣ, не испытывая никакихъ мученій. Дворецъ хана относится, вѣроятно, къ 15 вѣку. Снаружи онъ не представляетъ ничего замѣчательнаго, а внутрь мы не могли проникнуть. Понятно, не было здѣсь и рѣчи о запертыхъ дверяхъ, потому что всѣ ворота и порталы лишены дверей; но мы не могли пробраться во внутреннія залы и пещеры сверженнаго повелителя. Офицеръ понималъ только по-русски, и было очень хорошо, что съ нами пошелъ инженеръ.
Намъ показали парадный входъ. Кромѣ изящныхъ орнаментовъ въ персидскомъ вкусѣ надъ порталомъ не было другихъ украшеній. Входъ въ гаремъ былъ узокъ, какъ и приличествуетъ быть восточному входу на женскую половину; отдѣльный входъ для любимыхъ женъ былъ нѣсколько попригляднѣе. Въ длинныхъ корридорахъ отверстія въ стѣнахъ вели въ маленькія, похожія на кельи, комнатки, и ихъ была цѣлая масса. Послѣдній ханъ въ Баку имѣлъ до полусотни женъ, разсказывалъ офицеръ. Потомъ онъ бѣжалъ со всѣми своими женами, когда въ 1808 году русскіе завоевали страну и вступили въ его столицу. Этотъ ханъ, Гуссейнъ Кули, проявилъ большое вѣроломство, приказавъ заколоть кинжаломъ завоевателя, генерала Циціанова, въ тотъ самый мигъ, когда тому были вручены городскіе ключи.
Мы стояли, такимъ образомъ, передъ дворцомъ восточнаго владыки. Что онъ былъ выстроенъ въ безпокойное время, видно было по окружающимъ его стѣнамъ съ бойницами. Въ домѣ нѣтъ оконъ, а только большія дугообразныя отверстія, черезъ которыя обильный свѣтъ проникаетъ въ залы. Здѣсь, внутри стѣнъ, подъ тѣнистыми ивами, былъ для насъ, измученныхъ палящимъ зноемъ, сущій рай. Мы проникли такъ далеко, какъ только могли: здѣсь допускался къ хану народъ, тамъ была зала суда, гдѣ произносились приговоры, а тамъ еще зала съ чѣмъ-то вродѣ возвышенія, гдѣ, вѣроятно, засѣдалъ повелитель. Шаги наши гулко раздавались въ высокихъ стѣнахъ. Ровно сто лѣтъ тому назадъ не могли бы мы такъ свободно разгуливать здѣсь, потому что ханъ въ Баку былъ могучій властелинъ.
Двѣ мечети находились въ стѣнахъ крѣпости, изъ нихъ особенно одна украшена была необыкновенно изящнымъ орнаментомъ надъ входомъ. Мы ждали услышать, какъ мулла станетъ созывать правовѣрныхъ къ молитвѣ съ вершины своего минарета; но пробило двѣнадцать часовъ, а мулла не появлялся. Когда мы сообщили объ этомъ офицеру, онъ тотчасъ подозвалъ двухъ человѣкъ въ чалмахъ, сидѣвшихъ вблизи мечети; въ концѣ-концовъ ему удалось растолковать имъ, что нужно; они покачали головой: мулла былъ боленъ.