Дождь становится сильнѣе и переходитъ въ градъ. Градины очень крупны и, падая, высоко отпрыгиваютъ отъ земли. Это напоминаетъ мнѣ страшные градовые ураганы среди жаркаго лѣта въ американскихъ преріяхъ. Тамъ мы часто должны были свои куртки, или что попадало подъ руку, набрасывать на лошадей, а сами заползали подъ телѣги, чтобы не быть ушибленными градомъ. А лошади, которые инстинктомъ чуяли это явленіе, только наклоняли головы, чтобы защитить глаза, и такимъ образомъ выносили удары.
Я скрываюсь въ конюшню. Тамъ стоитъ корова съ теленкомъ, маленькій верблюдъ и другія животныя, всѣмъ имъ кажется хорошо и привольно, за исключеніемъ одной только овцы съ жирнымъ хвостомъ, которая лежитъ въ одномъ изъ стойлъ. Овца больна; она глухо стонетъ и закрываетъ глаза. Вѣроятно, она должна быть вскорѣ зарѣзана. Я раскрываю въ ящикѣ коньякъ, наливаю его въ пивной стаканчикъ, оглядываюсь вокругъ и, когда вижу, что я одинъ, то вливаю овцѣ въ горло нѣсколько большихъ глотковъ. Мнѣ приходится порядочно повозиться съ упрямымъ животнымъ, но когда я въ концѣ-концовъ разжимаю зубы, то овца глотаетъ хорошо. Языкъ у нея совсѣмъ синій. Послѣ питья фыркаетъ, трясетъ головой и лежитъ смирно. Я начинаю надѣяться, что все разрѣшится потомъ.
Дождь съ градомъ проходитъ, и солнце вновь невозмутимо припекаетъ. Я выхожу изъ конюшни и слоняюсь кругомъ; отъ земли поднимается теплый паръ. Мы находимся теперь на высотѣ 1727 метровъ надъ уровнемъ моря и поднялись съ сегодняшняго утра на 43 версты, почти на 1000 метровъ. Здѣсь по близости Казбека должны обитать осетины, народъ, происхожденіе и имя котораго никѣмъ еще не разгаданы; самъ народъ называетъ себя ироны. Я бы очень желалъ что-либо сдѣлать для науки во время моего путешествія, всего ближе было бы предпринятъ нѣкоторыя изслѣдованія касательно осетинъ. Мнѣ понадобилось бы всего нѣсколько часовъ, чтобъ проникнуть подальше въ горы, побыть среди осетинъ и немного изучить ихъ. Нѣкоторымъ образомъ я былъ къ тому хорошо подготовленъ, потому что въ теченіе нѣкотораго времени перечиталъ много книгъ о Кавказѣ. Здѣсь колыбель человѣчества, здѣсь Прометей былъ прикованъ къ скалѣ, тамъ, по ту сторону горъ, въ Баку, горитъ вѣчный огонь, сюда пришли толпы іудеевъ, освободившихся изъ плѣна вавилонскаго, и поселились здѣсь, здѣсь же по близости лежитъ и гора Араратъ, правда, уже въ предѣлахъ Арменіи, но все же и она видна отсюда. Только было бы въ моемъ распоряженіи достаточно времени, а не только эти жалкіе два часа. Я читалъ, что осетины имѣютъ множество хозяйственной утвари, совершенно незнакомой другимъ кавказскимъ племенамъ, щипцы и кадки для тѣста, маслобойки и пивныя кружки, вилы и много другое; это удивляло и ставило втупикъ многихъ прежнихъ изслѣдователей. Но если бы мнѣ только удалось пробраться къ нимъ, я ужъ выспросилъ бы у нихъ, откуда, во имя дьявола, взяли они всѣ эти инструменты, купили ли ихъ, или они существуютъ у нихъ съ незапамятныхъ временъ. Возможно, что выяснились бы вещи, которыхъ никто и не предполагаетъ, да, статься можетъ, я былъ бы даже вынужденъ создать совершенно новую науку о переселеніи народовъ, уничтожилъ бы всѣхъ моихъ предшественниковъ, изучавшихъ тотъ же предметъ, Эркерта и Броссэ, Опферта и Нестора, Боденштедта и Реклю, и добился бы совѣршенно самостоятельныхъ результатовъ. Быть можетъ, это имѣло бы и нѣкоторое значеніе лично для меня, при моемъ возвращеніи домой все украсилось бы флагами, я получилъ бы приглашеніе прочитать докладъ въ географическомъ обществѣ и былъ бы награжденъ большимъ орденомъ Св. Олафа. Я уже видѣлъ все это въ своемъ воображеніи. Вдругъ прибѣгаетъ въ мой далекій уголокъ подъ тѣнью скалъ Карнѣй и докладываетъ, что намъ пора ѣхать.