По дорогѣ я сказалъ:
— Я все-таки не думаю, чтобы ты могъ рѣшиться на это, Іецъ.
— Такъ, — сказалъ Іецъ. Онъ разглядывалъ дома, насколько это было возможно при полной темнотѣ, выбралъ лавку съ двойной дверью и сказалъ, что онъ мнѣ кое-что покажетъ. Онъ притворился совершенно пьянымъ и какъ бы нечаянно ударился о дверь. Это произвело сильное сотрясеніе по всему дому, и обѣ двери раскрылись. Сторожъ, сидящій въ лавкѣ, закричалъ:
— Что за чортъ?
Іецъ стоитъ у дверей, шатаясь во всѣ стороны, какъ бы не понимая, какимъ образомъ онъ сюда попалъ.
— Кто тамъ? — спрашиваетъ сторожъ. — Я буду стрѣлять, собака, если ты не отвѣтишь.
— Это я, — говоритъ Іецъ разслабленнымъ отъ пьянства голосомъ и падаетъ на порогъ.
Человѣкъ, сидящій въ лавкѣ, принужденъ теперь тащить его на тротуаръ. И Іецъ сумѣлъ притвориться пьянымъ настолько естественно, что сторожъ былъ въ полной увѣренности, что это было нечаянное вторженіе. Онъ заперъ дверь и ругался.
— Какъ досадно, что въ лавкѣ сидѣлъ сторожъ, — сказалъ Іецъ, снова подойдя ко мнѣ на улицѣ. — А то можно было бы сдѣлать небольшой уловъ.
— Теперь я вижу, что ты на все способенъ, — сказалъ я.
И опять мы стояли около банка. Іецъ сказалъ:
— Ты долженъ набрать горсть песку и въ случаѣ, если кто-нибудь пройдетъ по улицѣ, бросить ее въ окошко.
— Хорошо, — сказалъ я и слышалъ, какъ сердце колотилось въ груди.
— Теперь я иду, — сказалъ Іецъ.
Я стоялъ и смотрѣлъ ему вслѣдъ, пока онъ не скрылся за садовой калиткой. А что, если бы теперь кто-нибудь подошелъ ко мнѣ и спросилъ, зачѣмъ я здѣсь стою: что я бы отвѣтилъ? Я нашелъ горсть песку: и сталъ очищать его отъ маленькихъ камешковъ; улица была немощеная, и на дорогѣ лежали кучи песку. Ничего не было видно, городъ спалъ, и только по временамъ раздавались свистки локомотивовъ. Вдругъ я слышу шаги по панели. Я поднимаю уже руку, чтобы бросить песокъ въ окно банка, но раздумываю и вмѣсто того иду идущему навстрѣчу, кланяюсь ему, онъ отвѣчаетъ тѣмъ же и идетъ своей дорогой. Такимъ образомъ Іецъ выигралъ нѣсколько лишнихъ минуть. Теперь я ясно слышу тихій скрипъ въ банкѣ. Это Іецъ отвинчиваетъ винты, соображаю я и удивляюсь его хладнокровію. Я зналъ, куда мнѣ слѣдуетъ бѣжать въ случаѣ опасности: къ полотну желѣзной дороги, къ тому мѣсту, гдѣ вдоль рельсовъ былъ складъ шпалъ.
Это продолжалось долго, цѣлую вѣчность. Вотъ Іецъ начинаетъ пилить металлъ, я слышу визгъ пилы и стою, какъ на иголкахъ, и въ то же время удивляясь его безпримѣрному нахальству. «Хотя бы ему удалось украсть что-нибудь посущественнѣе», думаю я и страстно жажду получить поскорѣе свою часть. Но чѣмъ становилось позднѣе, тѣмъ спокойнѣе становился я, ходилъ взадъ и впередъ по набережной и мечталъ.