— Самый злющий петух! — с гордостью говорит няня. — Так и клюётся: есть хочет!
Стол с шумом и грохотом отодвигается к стене. Стулья поставлены полукругом; овёс насыпан перед каждым. Няня прячет кольцо; все садятся. Негодующий петух стоит, поджавши одну ногу, и презрительно моргает круглыми глазами. Его поощряют и бранят. Наконец, он встряхивается, вытягивает шею, склоняет голову набок и гордо двигается в путь. Вот он подбирается к овсу…
— Клюнул! Клюнул у Володи! — восторженно кричат его сёстры и кузины.
Сама бабушка в волнении приподнимается на кресле и не спускает глаз с петуха. Все-все, кроме Жени, смотрят на Лидию, и потому не замечают, как волнуется Женя.
Петух решительно идёт к Жене и клюёт у её ног. Что-то звенит под его клювом… Кольцо! Нет, каково — у Жени! Женю поздравляют и дразнят; шумный восторг наполняет столовую. Женя наклоняется, чтобы скрыть своё смущение и поднять кольцо. Она наклоняется низко-низко и почти сталкивается своей золотистой головкой с чьей-то другой тёмной кудрявой головой. Её сердце сильно бьётся; над её ухом раздаётся знакомый шёпот:
— Завтра, в это же время! Я буду ждать!
Смеркается. На западе ещё догорают пурпуровые и палевые полосы, но небо уже темнеет. Белая степь слегка зарумянилась от прощального поцелуя солнца. Прозрачен морозный воздух.
Подымая целые облака снежной пыли, звеня сбруей и колокольчиками, несутся по степи тройки одна за другой. Синие тени бегут за ними по блестящему снегу. Далеко разносятся звонкие молодые голоса и весёлый смех. Седой иней осыпал серебряными звёздочками бобровые воротники и вьющиеся кудри, убелил усы и бороды, опушил меховые полости, осыпал и сани, и лошадей. Всё бело, всё сияет и смеётся. Мчатся тройки и несут домой, в гостеприимную усадьбу, равнодушных и весёлых, отверженных и влюблённых.
Они вместе. Они не одни в санях, но никто не обращает на них внимания. Прижавшись друг к другу, они точно замерли, и им кажется, что они несутся по серебряной дороге, в серебряное царство, вместе с блестящими снежинками. Дыхание захватывает от бешеной езды, снежная пыль окружает их искристым облаком, и звенит-звенит колокольчик, и бежит из глаз, мчится белая степь…
Ах, если бы никогда не кончилась эта безумная скачка!
Они смотрят друг на друга и смеются. Его тёмные волосы и усы, его борода и бобровая шапка — всё поседело и побелело. Ещё чернее, ещё ярче блестят его проницательные глаза. Ещё краснее кажутся из-под белых усов насмешливые, гордые уста.
— Какой ты смешной! — шепчет она.
А сама она вся разгорелась от мороза; лёгкие пряди волос серебряными кольцами падают на лоб и на плечи. Глаза сияют сквозь серебристую бахрому ресниц. И странно, и весело ему смотреть на молодое разрумяненное личико, увенчанное снегом. Они смотрят друг другу в глаза, и улыбаются, и забывают всё на свете. Он наклоняется всё ниже и ниже…