Изъ подъѣзда выскочилъ рослый дѣтина, одѣтый въ черногорскій костюмъ, и сталъ помогать выходить изъ коляски пріѣзжимъ, бормоча что-то по-турецки Адольфу Нюренбергу. Тотъ тоже вытаскивалъ изъ экипажа подушки, сакъ-вояжи, корзиночки. Супруги вступили въ подъѣздъ.
— Бакшишъ, эфендимъ! — крикнулъ имъ вслѣдъ съ козелъ кучеръ.
Проводникъ махнулъ ему рукой и сказалъ Николаю Ивановичу:
— Ничего не давайте, Я дамъ, сколько нужно, и потомъ вы получите самаго настоящаго счетъ.
Въ роскошныхъ сѣняхъ гостинницы, съ колоннами и мозаичнымъ поломъ, подскочили къ супругамъ два безукоризненно одѣтыхъ фрачника, въ воротничкахъ, упирающихся въ подбородокъ, и причесанные а ли капуль, одинъ съ бородкой Генриха IV, другой въ бакенбардахъ въ видѣ рыбьихъ плавательныхъ перьевъ, и спросили: одинъ по-французски, другой по-нѣмецки, въ какомъ этажѣ супруги желаютъ имѣть комнату.
— Пожалуйста, только не высоко, — отвѣчала Глафира Семеновна.
— У насъ, мадамъ, великолѣпный асансеръ… — пояснилъ по-французски бакенбардистъ и пригласилъ супруговъ къ подъемной машинѣ, у которой уже мальчикъ въ турецкой курткѣ и фескѣ распахнулъ двери.
Прежде чѣмъ войти въ комнату подъемной машины, супруги осмотрѣлись но сторонамъ. Въ сѣняхъ было нѣсколько лѣпныхъ дверей съ позолотой и на матовыхъ стеклахъ ихъ значились надписи, гласящія по-французски: «столовая, кафе, кабинетъ для чтенія, куаферъ, бюро».
— Сдерутъ въ такой гостинницѣ. Охъ, какъ сдерутъ! Чувствую, что обдерутъ, какъ липку, — проговорилъ Николай Ивановичъ, влѣзая въ подъемную машину.
— Ну, что-жъ… Зато ужъ хорошо будетъ и лошадинымъ бифштексомъ не накормятъ, — отвѣчала Глафира Семеновна, усаживаясь на скамейку.
Торжественно всталъ передъ ними въ машинѣ бакенбардистъ, досталъ для чего-то изъ кармана аспидныя таблетки, раскрылъ ихъ и вынулъ изъ-за уха карандашъ. Турченокъ въ фескѣ заперъ дверь, нажалъ кнопку, раздался легкій свистокъ и машина начала подниматься.
Во второмъ этажѣ машина остановилась. Опять свистокъ. Бакенбардистъ выскочилъ на площадку корридора и пригласилъ выдти супруговъ. На встрѣчу имъ вышелъ еще фрачникъ, уже гладко выбритый, еще болѣе чопорный и ужъ съ такими высокими воротничками, упирающимися въ подбородокъ, что голова его окончательно не вертѣлась. За нимъ виднѣлась горничная въ бѣломъ чепцѣ пирамидой, черномъ платьѣ на подъемѣ и передникѣ съ кармашками, унизанномъ прошивками и кружевцами. Горничная совсѣмъ напоминала опереточную прислугу, какая, обыкновенно, бываетъ на сценѣ около декораціи, изображающей таверну, подаетъ жестяныя кружки горланящему мужскому хору и наливаетъ въ нихъ изъ бутафорскихъ деревянныхъ бутылокъ вино. Для довершенія сходства, у нея были даже подведены глаза.