— А обѣдъ, монсье? Въ восемь часовъ у насъ обѣдъ. Прикажете васъ записать на сегодня? догналъ Николая Ивановича оберкельнеръ уже у дверей.
— Нѣтъ, нѣтъ! И обѣда вашего не надо! замахалъ руками тотъ. — Керосиновымъ свѣтомъ только, фраками да хорошей посудой кормите, а супу по полтарелкѣ подаете, да рыбку величиною съ колюшку. Я у васъ и жить-то не хочу въ гостинницѣ, не только столоваться! Надоѣли вы мнѣ хуже горькой рѣдьки своими лощеными харями во фракахъ!
Оберкельнеръ отскочилъ въ недоумѣніи. Супруги вышли на подъѣздъ и стали садиться въ экипажъ, но съ нимъ ринулся швейцаръ съ развернутыми вѣеромъ какими-то билетами и говорилъ по-французски:
— Сегодня, монсье, у насъ въ салонѣ въ девять часовъ большой концертъ…
Услыша слова «салонъ» и «гранъ концертъ», Николай Ивановичъ и на швейцара закричалъ:
— Пошелъ прочь! Какой тутъ концертъ! Ну, васъ съ лѣшему! Ужъ и безъ того заставляете постояльцевъ жить по нотамъ.
Экипажъ помчался, а швейцаръ такъ и остался стоять съ развернутыми вѣеромъ билетами.
Спускались внизъ по Большой улицѣ Перы, по направленію къ мосту, чтобы переѣхать въ Стамбулъ, гдѣ, главнымъ образомъ, замѣчательныя мечети вмѣстѣ съ стариннѣйшей изъ нихъ — святой Софіей — и сосредоточивались. Нюренбергъ, сидя на козлахъ, обернулся къ супругамъ и сказалъ:
— Если я вамъ покажу прежде всего нашего знаменитаго мечеть Ая-Софія, то вамъ остальныя мечети будетъ не интересно ужъ и смотрѣть. А потому посмотримъ сначала Ени-Джами или Валиде-Джами, какъ хотите ее называйте. Это тоже стариннаго и замѣчательнаго мечеть. Она будетъ сейчасъ, какъ только мы переѣдемъ Новаго мостъ. Этого мечеть построила мать Магомета IV въ семнадцатаго столѣтіе. Я могъ-бы вамъ прочесть отъ этаго мечеть цѣлаго ученаго лекція, но зачѣмъ? Скажу только, что Ени-Джами почти копія съ византійскаго стиль Ая-Софія. А съ Ени-Джами есть опять хорошаго копія мечеть Солиманіе. А съ Солиманіе еще копія мечеть Мехмедіе. Въ котораго годы онѣ построены и какого султаны ихъ строили, вамъ говорить не надо?
— Нѣтъ, нѣтъ! Богъ съ ними! Вѣдь мы все равно забудемъ, махнулъ рукой Николай Ивановичъ.
— Такъ вотъ сейчасъ будетъ Ени-Джами. О, это замѣчательнаго постройка! Вся внутренность ея изъ пестраго персидскаго фаянсоваго изразцы. Ахъ, Богъ мой! Я и забылъ сказать вамъ самаго главнаго. Надѣлили вы на себя ваши калоши? воскликнулъ Нюренбергъ.
— А что? спросила Глафира Семеновна. — Я въ калошахъ.
— И очень хорошаго дѣла сдѣлали, мадамъ. Тогда вамъ не придется надѣвать стараго сквернаго туфли, когда вы войдете въ мечеть… Въ сапогахъ въ мечеть входить нельзя. Нужно или снять своего сапоги или надѣть туфли, которыя вамъ подадутъ. А такъ какъ вы въ калошахъ, то вы снимете своего калоши и это будетъ считаться, что вы сняли сапоги.