— Это что прокуроръ-то карточку подалъ? Да что ты! Сначала я также подумалъ, но когда корридорный сказалъ, что прокуроръ живетъ здѣсь въ гостинницѣ, то очевидно, что онъ по какому нибудь другому дѣлу хочетъ меня видѣть.
— Да. Прокуроръ нарочно приказалъ сообщить тебѣ, что онъ живетъ въ гостинницѣ, чтобы не спугнуть тебя…Какой ты простякъ, посмотрю я на тебя.
— Да что ты! Ты ошибаешься… У страха всегда глаза велики…
Такъ говорилъ Николай Ивановичъ, но чувствовалъ, что его ударяетъ въ жаръ.
Онъ всталъ со стула и въ волненіи прошелся по комнатѣ.
— Намъ нужно завтра-же утромъ уѣзжать отсюда — вотъ что я тебѣ скажу, объявила ему жена.
— Да я съ удовольствіемъ… На самомъ дѣлѣ намъ здѣсь больше уже и дѣлать нечего… мы все осмотрѣли, отвѣчалъ онъ. — А только еслибы этотъ прокуроръ что нибудь на счетъ преслѣдованія меня по закону, то съ какой стати ему было карточку свою у меня оставлять? Ну, явился-бы онъ прямо и спросилъ: съ какой стати? по какому праву?
— Да неужели ты не знаешь судейскихъ? Они пускаются на всѣ тонкости, чтобъ затуманить дѣло и не спугнуть.
— Душечка, да вѣдь я ни бѣжать, ни скрываться никуда не сбирался, старался Николай Ивановичъ представить женѣ свое положеніе въ хорошемъ свѣтѣ, но ужъ и самъ не вѣрилъ своимъ словамъ. — Съ какой стати я побѣгу?
Голосъ его дрожалъ, глаза блуждали.
— А между тѣмъ теперь-то именно и надо бѣжать, сказала Глафира Семеновна.
— Да поѣдемъ, поѣдемъ завтра утромъ въ Константинополь. Поѣздъ, который вчера привезъ насъ сюда, ежедневно, спустя часъ, и отходитъ отсюда въ Константинополь, стало быть, завтра въ первомъ часу дня мы и отправимся на желѣзную дорогу. Можно даже уѣхать раньше на станцію…
— И непремѣнно раньше. Да не изволь сегодня съ вечера и намекать кому-либо въ гостинницѣ, что мы завтра уѣзжаемъ.
— Зачѣмъ буду намекать? Съ какой стати? Завтра утромъ, передъ самымъ отъѣздомъ только скажемъ, что уѣзжаемъ.
— Ну, то-то. А я сейчасъ, съ вечера, послѣ чаю, потихоньку уложу всѣ наши вещи, продолжала Глафира Семеновна. — А завтра утромъ, чтобы избѣжать визита прокурора, мы можемъ пораньше уѣхать куда-нибудь.
— Дѣлай какъ знаешь, тебѣ съ горы виднѣе, отвѣчалъ Николай Ивановичъ. — Но зачѣмъ ты меня пугаешь! Право, мнѣ думается, что прокуроръ такъ оставилъ свою карточку…
— Станетъ прокуроръ безъ причины карточку оставлять! Дожидайся!
Корридорный внесъ самоваръ и чайный приборъ. Супруги начали пить чай, но ни Николаю Ивановичу, ни Глафирѣ Семеновнѣ не пилось. Николая Ивановича била даже лихорадка.
— Глаша! Меня что-то знобитъ. Не принять-ли мнѣ хинину? сказалъ онъ женѣ.