— Можно, можно теперь по пятачку за ночлегъ прожертвовать, Пойдемъ къ вамъ, коли у васъ такъ хорошо. Веди насъ, радостно отвѣчала Акулина. — Сейчасъ пойдемъ или еще здѣсь сидѣть будешь?
— Да сиди или не сиди — все равно ничего вечеромъ не высидишь. Вонъ ужъ темнѣетъ. Кто-же, на ночь глядя, будетъ прислугу нанимать, — сказала баба съ головой, окутанной платокъ, и кряхтя, стала вставать со скамейки. — Охъ, ноженьки мои, ноженьки! Совсѣмъ вы меня обезручили! — вздохнула она…
Вставъ на ноги, она покачнулась. Видно было что ноги ее дѣйствительно мучили.
— Еще разойдусь — ничего, — прибавила она. — А вотъ встать, да на первыхъ порахъ идти, такъ просто наказаніе! Пойдемте, милыя.
Акулина, Арина и женщина съ головой окутанной байковымъ платкомъ отправились на ночлегъ. По дорогѣ Акулина и Арина узнали, что женщину съ головой, закутаной въ байковый платокъ, зовутъ Фіоной и сами сказали ей свои имена.
— Ежели ужъ чайкомъ насъ попоишь на ночлегѣ, то пусть будетъ такъ, что чай твой, а сахаръ нашъ и для тебя. Изъ-за этого я ужъ на двѣ копѣйки сахару-то куплю, сказала Акулина.
Она зашла въ мелочную лавочку и на двѣ копѣйки ей дали четыре кусочка сахару.
— Сложиться развѣ по двѣ копѣйки да ситничку фунтикъ купить? предложила Фіона. — Вы на завтра съ заработкомъ, а у меня хоть только пятачекъ на все про все остался, но завтра все равно, какъ ни бейся, а одинъ платокъ или подушку надо будетъ по боку.
— Нѣтъ, нѣтъ. Что ты! Какой тутъ ситникъ! Праздникъ, что-ли, сегодня! Вотъ развѣ чернаго хлѣбца къ завтраму немножко… А то вдругъ эдакія деньги за ситный платить! отказалась Акулина.
Фіона, однако, склонила ихъ купить фунтъ полубѣлаго хлѣба за три копѣйки. Онѣ купили и уже отправились на ночлегъ.
Идти было не близко. Квартира, гдѣ жила Фіона, была близь Калинкина моста, въ одномъ изъ переулковъ и помѣщалась на дворѣ въ полуразвалившемся деревянномъ домишкѣ.
Когда женщины вошли, ихъ встрѣтила хозяйка — здоровая, полная женщина въ линючемъ ситцевомъ платьѣ, съ засученными по локоть рукавами. Она стояла около закоптѣлой русской печки и жарила на щепкахъ, на таганѣ, поставленномъ на шесткѣ, картофель.
— А я, Марья Тимофѣвна, къ тебѣ ночлежницъ привела, начала Фіона. — Пусти ихъ переночевать. Женщины хорошія, смирныя. По пятачку съ нихъ взять тебѣ не мѣшаетъ.
Хозяйка оглядѣла Акулину и Арину съ ногъ до головы и отвѣчала:
— Да развѣ въ проходномъ корридорчикѣ улягутся, а то вѣдь больше негдѣ. У меня, сама знаешь, всѣ углы заняты.
— И, милая! Намъ только-бы гдѣ-нибудь приткнуться, сказала Акулина.
— Смотрите, вѣдь ночью черезъ васъ жильцы ходить будутъ, такъ какъ-бы не наступили.