— Да гдѣ-жъ ужъ тутъ духи-то разбирать, коли жрать нечего! возразила скуластая женщина, — При безработицѣ и это работа. Только-бы живу быть. На двутривенный все-таки кой-какъ прокормиться можно. Вотъ завтра пойдемъ его отыскивать, этого самаго тряпичника.
— Да нечего и отыскивать, коли я знаю, гдѣ его дворъ, сказала широколицая женщина.
— Ну, вотъ и веди насъ завтра. Здѣсь ужъ видно, что никакого найма не будетъ.
— Все-таки, землячки, завтра утречкомъ нужно здѣсь посидѣть. Авось, что нибудь и получше наклюнется.
— Ну, утромъ-то посидимъ, а послѣ обѣда и пойдемъ. Можетъ статься, при двугривенномъ-то онъ и уголъ дастъ, чтобы ночевать, а то вѣдь бродя безъ дѣла-то каждый день и за ночлегъ плати.
— Дастъ, дастъ. У него въ сараѣ ночуй сколько хочешь. Этого онъ не запрещаетъ. Сараи большущіе-пребольшущіе.
— Ну, вотъ видишь. Стало быть завтра послѣ полудня и веди насъ всѣхъ къ нему.
— Только въ сараяхъ-то запахъ. Охъ какой запахъ! сморщилась широколицая женщина.
— Дался ей этотъ запахъ! Люди послѣднія свои копѣйки безъ дѣла проѣдаютъ, а она: запахъ! заговорили со всѣхъ сторонъ женщины.
— Вы, милыя, ужъ и насъ завтра съ собой возьмите, коли мы никакой работы себѣ не найдемъ, — сказала Акулина. — Вотъ я съ дѣвушкой… Насъ двое…. на работу мы не привередливы, а тамъ все-таки двугривенный.
— Ну, вотъ… Не вѣдь откуда пришли, да и брать васъ! — послышались протесты. — Намъ самимъ работа нужна. Ищите себѣ сами работы. А то еще водить васъ, да хлѣбъ у себя отбивать.
— Не отобьютъ, не отобьютъ, милыя. Тамъ всегда много работы, — отвѣчала женщина съ широкимъ лицомъ. — Туда приходи хоть пятьдесятъ человѣкъ, и всегда про всѣхъ работы хватитъ, а только не особенно-то льстятся на эту работу, потому иныхъ прямо съ души воротитъ. Вы вѣдь не знаете, какой запахъ. Очень многія не выдерживаютъ.
— Ну, а мы выдержимъ, стояла на своемъ скуластая баба. — А то чужихъ набирать въ компанію, такъ еще жеребьевка понадобится, кому оставаться на работѣ,
— Да не придется жребія кидать. Говорю тебѣ, что цѣлыя горы костей, тряпокъ и всякаго мусору навалено и тряпичникъ радъ, коли много народу приходитъ. Пойдемте, боровичскія, ничего. Про всѣхъ работы хватитъ.
— Да мы, умницы, вотъ какъ сдѣлаемъ, сказала Акулина. — Какъ придемъ, да ежели жеребьевка, то мы и отстанемъ. Кидайте вы тогда только промежь себя жребій, а намъ ужъ не надо. Мы назадъ пойдемъ.
Демянскія женщины не возражали.
Акулина и Арина подсѣли къ своей вчерашней знакомкѣ, женщинѣ съ синякомъ подъ глазомъ. Акулина освѣдомилась, не знаетъ-ли эта женщина что-нибудь о Фіонѣ.