- Вы, профессор Рейнк, видимо, настолько уверены, что Ральф убил себя, что я не могу не задавать себе вопроса: а не движет ли вами сознание внутренней вины?
- Внутренней вины? - высокомерно переспросил Рейнк.
- Вот именно! Вы вышвырнули его из своей группы. Вы обрекли его на работу под руководством человека, которого считаете малокомпетентным. Вы дали ему совершенно ясно понять, что не одобряли его теорий, еще до того, как он начал экспериментировать (Брэйд повысил голос, чтобы не дать возразить собеседнику, нисколько не обеспокоенный тем, что вся комната слушает его слова), и что он вам крайне неприятен. Возможно, Ральф чувствовал, что вы разорвете его вместе с диссертацией в клочья во время защиты, независимо от того, какую ценность может представить его работа. Возможно, в минуту депрессии он не смог вынести мысли о необходимости смело выступить против мелочного тирана, неизлечимо больного тщеславием!
Рейнк, побледнев, прохрипел что-то невнятное. Фостер сказал:
- Мне кажется, нам следует предоставить это полиции.
Но Брэйд еще не кончил. Он круто повернулся к Фостеру.
- А может быть, его прикончила отметка, которую ты поставил ему по синтетической органике?
- О чем ты говоришь? - с неожиданным беспокойством спросил Фостер. - Мне пришлось поставить ему то, что он заслужил.
- А он заслуживал низкой оценки? Я видел его экзаменационную работу. Я химик-органик, с этим ты согласишься, и позволь мне судить о заключительной экзаменационной работе по курсу органической химии.
Фостер разволновался.
- Здесь учитывается не только заключительная работа. Сюда входят лабораторные занятия, сюда входит его поведение на лекциях...
Брэйд со злостью прервал его:
- Чертовски жаль, что никто не ставит оценок твоему поведению на лекциях или не задается вопросом, какое ты получаешь удовольствие, изводя студентов, которые не могут дать тебе сдачи. Я не удивлюсь, если как-нибудь один из них встретит тебя в узком переулке и сведет с тобой счеты.
Взволнованная миссис Литтлби подошла к ним и безнадежно мягким голосом объявила:
- Будьте любезны, пожалуйста... Теперь всем надо покушать, не так ли?
Когда Брэйд машинально двинулся в столовую, он обнаружил, что вокруг него образовался некий вакуум. К нему поспешно приблизилась Дорис.
- Что случилось? - спросила она напряженным тихим голосом. - С чего все это началось?
Сквозь сжатые зубы Брэйд проговорил:
- Оставь пока это, Дорис. Я рад, что все так произошло.
И он действительно был рад. Работы он лишился - это ясно. И теперь, когда ему нечего было больше терять, у него появилось ощущение свободы, он испытывал какое-то облегчение. То время, пока он еще пробудет в университете, фостеры, рейнки и все это племя честолюбцев не смогут больше притеснять его, не почувствовав на себе его зубов.