– Ну-ну? – заерзал на стуле нетерпеливый Федька Беклемиш. – Что там измыслил наш тысяцкий?
– Наверняка что-нибудь коварное, – усмехнулся румяный Федька Свибл, переглянувшись с Остеем.
– Не томи, брат, – сказал Владимир. – Чую, неспроста ты собрал нас здесь!
Чувствуя все возрастающее внутреннее напряжение, Дмитрий слегка прокашлялся в кулак, потом вымолвил:
– Тысяцкий Вельяминов предлагает посадить Михаила Александровича в поруб и всех его людей тоже. В Твери сядет князем Василий Михайлович. А Еремей Константинович вернется в свой Вертязин. Таким образом, сия тяжба завершится в нашу пользу.
В светлице на несколько долгих мгновений водворилась томительная тишина, которая была нарушена Дмитрием.
– Что скажете, други? – спросил он. – Последовать мне совету тысяцкого или нет?
Первым высказался боярич Костя по прозвищу Шея. Он одобрил совет Василия Вельяминова, добавив от себя, что лучше всего лишить Михаила Александровича жизни.
– Незачем его в порубе томить! – сказал Костя, решительным жестом проведя ребром ладони по своей тонкой длинной шее.
– Убивать Михаила Александровича не следует, – проговорил Федька Свибл, – но взять его под стражу – это дело верное.
С Федькой Свиблом согласились Остей и Федька Беклемиш.
После некоторых колебаний их мнение поддержал боярич Иванко Хромец.
– А ты что скажешь, братец? – Дмитрий взглянул на хмурого Владимира.
– Я считаю, что тысяцкий толкает тебя на гнусное дело, – ответил Владимир, подняв глаза на Дмитрия. – Не уподобляйся Иуде, брат. Отпусти Михаила Александровича с миром, ведь ему была обещана неприкосновенность.
– Не мной была обещана, а митрополитом, – раздраженно бросил Дмитрий.
– Какая разница, брат! – промолвил Владимир, поднявшись со стула. – Всякий посол неприкосновенен, сие общеизвестно.
– Михаил Александрович – враг Москве! – Остей дернул Владимира за рукав атласной рубахи, вновь усадив его на стул. – Пусть он посидит какое-то время под замком, не мешая Дмитрию достраивать каменную стену. Порой и Иван Калита совершал клятвопреступления ради блага своего княжества.
– Неприглядные дела Ивана Калиты ныне отрыгаются Дмитрию в упреках тех же тверичей, – огрызнулся Владимир, бросив холодный взгляд на Остея. – Ежели Дмитрий желает сплотить все русские княжества вокруг Москвы, то ему для этого понадобится не токмо сильное войско и богатая казна, но и честное имя, не запятнанное гнусными поступками.
– Один недостойный поступок, полагаю, не повредит моему честному имени, – промолвил Дмитрий, по тону и лицу которого можно было понять, что в нем уже созрела решимость пленить Михаила Александровича. – Будем голосовать, други мои. Как вы проголосуете, так я и поступлю. Пусть те из вас, кто за то, чтобы посадить тверское посольство в застенок, поднимут руку.