Василий Вельяминов настоял на том, чтобы Мария Александровна была привлечена ко княжескому суду за измену. Поскольку совет из ближних бояр поддержал тысяцкого, Дмитрию ничего не оставалось, как послать в Марьино своих гридней, чтобы те под стражей доставили Марию Александровну в Москву.
«Кабы не вмешательство твоей тетки, которая привыкла всюду совать свой нос, то наглец Михайло Александрович не ускользнул бы от нас! – нашептывал Дмитрию Василий Вельяминов. – Сидел бы теперь этот злыдень в порубе вместе с женой и детьми. А у тебя, племяш, одной заботой было бы меньше. За нанесенный тебе вред, по моему разумению, Марию Александровну нужно постричь в монахини, отняв у нее все достояние, коим она владеет по завещанию Симеона Гордого».
Дмитрий понимал, что окончательное слово, от которого будет зависеть судьба Марии Александровны, остается за ним. Это сильно угнетало его, поскольку, несмотря ни на что, он не питал к красивой Симеоновой вдове никаких недобрых чувств. В душе Дмитрий был даже готов оправдать и простить Марию Александровну, понимая, что ею двигали христианская добродетель и вполне объяснимое желание спасти от гибели родного брата. Тем более что из пяти братьев Марии Александровны ныне в живых оставался лишь Михаил. Все прочие ее братья умерли от моровой язвы, кроме старшего – Федора Александровича, убитого в Орде.
Лето прошло. Наступила осень. Дождей было мало.
Снег укрыл поля в конце октября и пролежал без оттепелей до ноябрьских холодов.
* * *
Бояре собрались в гриднице великокняжеского терема – уже в который раз! – дабы продолжить суд над Марией Александровной. Время для судебных разбирательств всякий раз выбирал тысяцкий Василий Вельяминов, выступавший главным обвинителем. Все это тянулось уже больше месяца с той поры, как московское войско вернулось домой из похода на Тверь. Сторонники тысяцкого среди московских бояр, настроенные непримиримо к Марии Александровне, уже растратили все свое красноречие, стараясь убедить князя Дмитрия осудить Симеонову вдову на заточение в одном из дальних женских монастырей.
Дмитрий никак не решался сурово наказать свою тетку, которую рьяно защищали митрополит Алексей и те из бояр, кому в прошлом Мария Александровна сделала добро.
Вот и на этот раз Василий Вельяминов и его единомышленники расселись на скамьях по одну сторону гридницы, а митрополит Алексей со своими сторонниками расположились у противоположной стены просторного покоя. На небольшом возвышении, застеленном восточными коврами, восседал Дмитрий на троне из мореного дуба.