– Свиные отбивные по-ямайски с лапшой, печеные яблоки со специями, мягкий сыр с перцем халапиньо, овощные крекеры, молочный коктейль, острый соус, кофе, сахар, сухое молоко.
– Я знал, конечно, что американская армия хорошо кушает не только в столовой на базе, но чтобы вот так, яблоки печеные и этот… халапиньо… Слушай, давай по-нормальному поговорим, а? – тон Павла неожиданно стал серьезным. – Сказки про то, что ты сюда приехал ради Курочкиной… о, пардон… Ради съемок… Это ты ей можешь рассказывать.
Бойченко постарался отреагировать спокойно, но «играющие» желваки спрятать было сложно.
– Так я и думал, – уверенно сказал Павел, следивший за реакцией Сергея. – Она-то в тебя, похоже, влюбилась. А ты ее, получается, обманываешь? А как ты объяснишь, что…
Договорить Павел не успел. Бойченко стремительно дотянулся до ручки пассажирской двери, резким толчком распахнул ее и попытался выпихнуть Павла наружу. Но тот удержался. Правда, содержимое его пакета высыпалось на колени и под сиденье.
– Э, приятель, ты чего! Я же уроню свой шоколадный бисквит! К тому же эта машина – частичка России. Ты же меня Родины лишаешь!
– Я тебе не приятель, дубина, – сквозь зубы процедил Бойченко, – и мне с тобой разговаривать не о чем.
– О, «дубина», это что-то новенькое. Прогресс… – Павел собрал еду обратно в пластиковый мешок. – А то все «идиот» да «придурок»… Может, хватит уже, а? Тебя послушать – все вокруг идиоты да придурки!
– Ах, сударь, простите великодушно… – с неприкрытой издевкой «извинился» Бойченко.
– О, нет-нет, тогда уж лучше «придурок»… Я тебя хотел спросить… – продолжил Павел после небольшой паузы. – Вот мы закончим снимать, поедем домой. А ты тут останешься. Ну, или на крайняк, в консульстве, со своим другом Коровиным. То тебя не впускают в страну, то тебя не выпускают… Наде-то найдешь, что наплести. А мне интересно.
– С чего ты взял, что я тут останусь?
– Так я ж говорю, Серега, ты сюда для чего приехал? Явно не за нами. Зуб даю – ты даже не знал, что мы тут!
– Почему же ты так думаешь? – Бойченко ощутил, что где-то внутри у него растет неясная тревога и медленно, как вьюнок, опутывает его своими тоненькими, но плотными и упругими щупальцами.
– А то я не видел, как ты подпрыгнул, когда я тебя по имени назвал!
– Слабый аргумент.
– У тебя в машине карта местности, на которой этот бункер отмечен.
– Так я к вам сюда и ехал!
– Ехал-то сюда. Но к нам ли? На трубу полез, я поверю, чтобы на бункер поглазеть. Что же вы, господа, не нашли какого-нибудь бедного иракца, чтобы он мимо прошел и сказал, что тут американцы сидят? За пару долларов согласился бы.