– Слушай, Леха… Слышишь?
– Ага. Это речка. Забыл, что ли, командир? Нам до брода дойти оставалось чуток, а там – до линии. А как теперь, я и не знаю… Лодка была у Серого в укладке, – Леха выглянул из-за укрытия, будто бы надеялся увидеть Серого с лодкой.
– Ничего не соображаю… – командир смотрел на свои руки, ободранные, покрытые толстой коркой крови и грязи, – похоже, у меня контузия…
– Это нормально в твоей ситуации, – оглядывая склоны и оценивая обстановку, ответил напарник, – у тебя рожков сколько?
– Раз… Два… Три… Черт… Срезало осколком, – Чен дернул за обрывок ленты, ранее крепившей дополнительные карманы со снаряженными магазинами, – и «стек» [3] с тремя обоймами.
– У меня АКС, два рожка и две гранаты, – Леха подвел итог инвентаризации, – а лихо мы им бункер обвалили, а, командир? Они теперь сто лет до ящиков не доберутся. А мы еще повоюем, а?
– Мы все должны были вернуться домой, – тихо, практически одними губами проговорил Бойченко…
– Вот работка у нас, командир, а? И ведь никому не расскажешь! – Леха перетягивал ему ногу бинтом из индивидуальной аптечки. – Нормально? Идти можешь?
– Могу.
– Ну и отлично. На счет три… Раз… Два…
Гортанные крики иракских пограничников заставили спецназовцев оставить затею попытаться двигаться дальше. Леха надеялся, что после столь массированного минометного обстрела иракцы даже не сунутся в расщелину. Кого там искать? Куски тел? Искореженное оружие? И для чего? Для опознания? Некого… Точнее, нечего там опознавать…
Из-за камня Леха увидел трех иракцев, медленно и осторожно двигающихся по тропе.
– Черт… Мы там, конечно, им автотрассу проложили, когда уходили – крови с нас налилось… Значит, так…
Леха вручил Сергею автомат и два рожка.
– Не, брат, ты живее меня, – командир попытался отдать оружие подчиненному, – иди, я прикрою.
– Командир, у тебя есть шанс свалить. Сначала до реки – а там как-нибудь… Если планы все еще в силе, на той стороне нас ждут. Если нет, то у тебя должен быть план «Б»… А я тут останусь, – Леха обвел взглядом горы. – Ты не смотри, командир, что я такой бодренький. У меня осколок в пузе. Мне немного осталось…
С этими словами он отогнул разодранную куртку и Сергей увидел приличную дыру с рваными краями на месте левого бока спецназовца, почти даже не сочащуюся кровью.
– Под броник влетело, не закрыл… Я себя наколол [4] , продержусь еще… В общем, прощай, Серега.
Бойченко отдал подчиненному автомат, магазины к нему и АПС, оставив себе только нож.
Ногу Сергей практически не чувствовал. Пару раз она подгибалась и он больно падал на острые камни. Но она, по крайней мере, не болела. Странное ощущение от обезболивающего – была как резиновая, затекшая, неживая, не своя. Минут десять, пока Бойченко ковылял до реки, сзади доносились выстрелы. Очередями лупили иракцы, патронов не жалели… Леха… Леха огрызался одиночными, но, Сергей это знал, очень меткими выстрелами. Леха был вторым снайпером группы… Леха был… Бойченко поразился тому, что думает о подчиненном, о своем бойце, о своем друге в прошедшем времени. Он теперь про всех парней будет думать в прошедшем времени. Почему он бежит? Куда? Кому и что он должен рассказать? Все его парни, все восемь человек, остались в скалах. А он жив. Это неправильно. Сергей чувствовал себя предателем. Надо вернуться. Сергей остановился и понял, что уже какое-то время не слышит выстрелов. Он так далеко ушел, что уже не слышит звуков боя? Или он окончательно оглох? Нет, он ушел совсем недалеко. Вот уже отчетливо слышны переливы горной реки, к которой он вел группу. Привел…