Яркая вспышка, будто тысяча фотоаппаратов мгновенно сфотографировала его, высветила его буквально насквозь не хуже рентгеновского аппарата. Матрица «ночника» была безвозвратно сожжена. В голове оглушительно гудел реактивный двигатель, в глазах плавали шаровые молнии. Сергею хватило реакции и инстинкта не отпустить поручни и удержаться, хотя желание заткнуть уши и закрыть ладонями глаза было невероятным. В голове еще гудело, зрение не восстановилось окончательно, но мысли, словно истерически галдящие чайки, сорванные со своих мест полуденным выстрелом с бастиона Петропавловки, довольно быстро вернулись на свои места. Что произошло? Я дернул светошумовую гранату. Хорошо, что не осколочную… Что это значит? Это значит, что я полный дебил, осел, слабоумный идиот, долбаный Джеймс Бонд! Это значит, что в бункере сидят американцы. Это значит, что я обнаружен и у меня практически нет шансов. Сколько времени у меня есть, чтобы вслепую и вглухую спуститься с трубы? Минут пять от силы. Придурок, не на то, чтобы спуститься, а до того момента, как солдаты будут внизу… Попытаться стоит, но… До машины он доберется, но что потом? У него – дипломатическая неприкосновенность. Машина консульская, значит, обладает экстерриториальностью… Реальность, вдребезги разбитая взрывом светошумовой гранаты на мелкие осколки, стала все быстрее и увереннее складываться во что-то осмысленное. Кусочки ее, как паззлы мозаики, стали прилипать друг к другу, воссоздавая привычный мир. Сорвав с головы уже ненужный прибор ночного видения, Сергей стал спускаться. Внизу его ждал маленький кусочек России – салон консульского автомобиля. Если он успеет добраться до него быстрее, чем его возьмут, шансы не потеряны…
Багдад. 22 июня 2006 года. 4 часа 20 минут утра
Где-то справа, метрах в двухстах, сверкнула яркая вспышка, на мгновение осветившая пространство, и одновременно с ней в небо взвились три красные ракеты. Через пару секнуд до «Хаммера» долетел глухой, но отчетливый хлопок.
– Е-мое! – подскочил на своем месте Павел и схватил камеру. Сигнальные ракеты стали медленно опускаться вниз, рассеивая вокруг себя семена искр и клубы красноватого дыма.
– У нас сработка! – Родион быстро заговорил в микрофон:
– Дельта-42, наблюдаю сработку на трубе. Повторяю: наблюдаю сработку на трубе. Предполагаю наблюдателя.
За спиной Реяс резко повернул турель и лязгнул затвором пулемета.
– К стрельбе готов!
Ствол пятидесятого калибра был готов высказаться по проблеме.
– Что это было? Обстрел?
– Нет, – Родион не отводил взгляда от трубы, видимой в отсветах сигнальных ракет, – у нас там светошумовая граната стояла и сигналка. Кто-то забрался и дернул… Мы доложились. Ждем приказов.