— Но я знаю, — сказал Крымов, — что анонимщики выбирали другие темы для нападок на него.
— Конечно, — подхватил Сазонов. — До недавнего времени за плохую работу, за ее развал с постов вообще не снимали. Вот за аморалку — дело другое.
— Я думаю, вы несколько преувеличиваете. Но не об этом сейчас речь. Уверен, что вы наверняка не раз задавали себе вопрос — кто и за что мог писать анонимки на Мельникова?
Сазонов ответил не сразу. Шевелил губами, словно заранее проговаривая те несколько фраз, которые собирался сказать.
— У нас все думали об этом. Я — не исключение. Но ответа не находил. Явных врагов у Владимира Ивановича не было.
— А тайных?
Сазонов впервые улыбнулся:
— А это, как говорится покрыто мраком неизвестности.
— Значит, никаких соображений нет?
— Увы. Но я думаю, — после паузы сказал Алексей Васильевич, — что сам Мельников, если и не знал, кто на него строчит, то догадывался.
— Почему вы так решили?
— Во время работы очередной комиссии Мельникову дали прочитать одну из анонимок. Я при этом присутствовал. Видеть все это было тяжело. Он читал, держась за сердце. Вздыхал. Потом стукнул ладонью, сказал: «Ах, ты гад ползучий! Крокодил несчастный».
— А что «Крокодил» — это чья-то кличка?
Сазонов посмотрел на Крымова так, словно только сейчас впервые его увидел. Чему-то тихо засмеялся. Сказал:
— Я сейчас хожу на курсы английского языка. Там преподают по довольно своеобразной системе. Мы все время играем в какие-то игры. И вот на днях один паренек — он изображает частного детектива, хотя в жизни он, конечно, не сыщик и не следователь, а судя по всему, спортсмен, — стал обвинять меня в совершении преступления. И как-то втянул меня в эту дурацкую игру. И вот невольно я стал рассказывать ему историю, происшедшую с Мельниковым. Конечно, не называя фамилии. И вспомнил про Крокодила.
— Стало быть кличка?
— Видите ли, среди строителей хватает матерщинников. Даже среди начальников. Но Мельников никогда не ругался. Интеллигент. Если он уж очень был кем-то недоволен, вот тогда и говорил с чувством: «Ах, ты гад ползучий! Крокодил несчастный!»
— Ну и что? — спросил Крымов. — Мельников прочитал анонимку и назвал так ее автора. Что из того?
— А то, что потом он добавил: «Как же я тебя, Крокодилище, раньше не разглядел? Как же я крокодильим слезам твоим поверил?» Ну, как — означает это, что он знал анонимщика?
— Похоже на то, — ответил Александр Иванович. — Да только нам от этого не легче…
Агеев решительно пересек комнату, положил руку на плечо человека, стоявшего к нему спиной. Сказал:
— Вы арестованы!