— Но ведь, заметьте, закон порой пересматривают, даже отменяют.
— А это как раз и доказывает, что наш закон все время проверяется практикой, реальностями жизни.
— У вас на все есть ответы, — вздохнул Федин, поднялся со стула, чуть склонил голову в знак прощания и тяжело, опираясь на палку, пошел к двери.
«Не складно все получилось, — с раздражением думал Крымов. — Остановить его, что ли? А что ему сказать? Что дела о клевете практически в судах не рассматриваются? Что до анонимщиков руки не доходят? Что все считают анонимки делом грязным, но ведь реагируют, рассматривают. Выходит — верят в них изначально. Ну, может, не целиком, так частично».
Тем временем Федин дошел до двери, остановился, обернулся. Смотрел по-прежнему, не мигая, оценивающе. Сказал:
— Я к вам один пришел, потому что Антон Михайлович Звягинцев — наш общий друг с Мельниковым — после похорон Володи занемог. Давление, сердце. Но он очень просил, чтобы я уговорил вас к нему придти.
Можно было сказать Алексею Алексеевичу, что на следующей неделе ему, Крымову, надо завершать предварительное следствие по очень серьезному и трудоемкому делу. Что еще два других в производстве. Но все это вроде будет тоже выглядеть отговорками. И Александр Иванович ограничился малоубедительным аргументом:
— Да не положено это.
Федин с готовностью закивал — мол, ничего другого он услышать и не ожидал. И задал довольно неожиданный вопрос:
— А сколько вам лет, Александр Иванович?
— Я 39-го.
— А отец ваш воевал?
— Да. Под Сталинградом получил тяжелое ранение, после чего был списан подчистую.
— Видите, как получается, — оживился Федин, все еще стоя около двери, — и Володя Мельников, и Тоша Звягинцев тоже под Сталинградом сражались. Может с вашим отцом в одной роте, в одном батальоне. Выходит, вы однополчанам своего отца отказываете.
Крымов знал многих оставшихся в живых однополчан отца. Ни Мельникова, ни Звягинцева среди них не было. Но они могли сражаться в другом полку, в другой дивизии, и не в 62-й армии, а в 64-й. Все равно были однополчанами. В общем, железная логика у старика Федина, ничего не скажешь.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Наконец, Крымов придвинул к себе листок бумаги, сказал:
— Давайте адрес Звягинцева.
Но не любил Александр Иванович, когда последнее слово остается не за ним и добавил:
— Вам бы проявить такую настойчивость, когда Мельников был жив… Ну, ладно, ладно. А с заявлением вам все равно нужно обратиться к прокурору…
Звягинцев жил недалеко от Чистых прудов, в одном из переулков, в старом доме. Вход со двора.