Но тут Джек слегка усложнил задачу. Только мы приземлились, он позвонил:
– Поехали верхом покатаемся.
Когда я повесил трубку, Тим произнес:
– Я не умею ездить верхом.
– Теперь умеешь, – ответил я. – Собирайся.
Разузнал ли Джек что-то о Тиме и решил проверить, боится ли он, что Бертон слишком странный человек, чтобы с ним работать, – я не знал. Знал я лишь одно: нельзя начинать взаимоотношения с отказа. Всегда необходимо дать слушателю понять, что вы стремитесь и готовы преодолеть разделяющее вас расстояние. Джек жил в Аспене и хотел покататься верхом – что ж, мы должны играть по его правилам, не по собственным. Тиму не предоставлялось возможности выбирать, в какой атмосфере рассказывать свою историю.
На следующее утро, когда Тим стоял, уставившись на свою лошадь, я почти слышал его мысли:
– О боже! Это куда сложнее, чем снимать кино.
Подозреваю, с тех пор он и близко не подходил к лошадям, но там, на тропе, все время, пока мы скакали через луга зоны комфорта Джека, Тим с подлинной страстью рассказывал о том, как они вместе с Джеком изменят историю кинематографа. Правильная атмосфера создала у последнего именно тот настрой, в котором он мог как следует выслушать Тима. К концу прогулки Джек был уже в игре.
Атмосфера сыграла ключевую роль для Майкла Милкена на решающем повороте его карьеры, когда в 1970 е годы он добровольно принял на себя обязательства, неукоснительно исполняемые им и по сей день. Когда Милкен пригласил меня приехать к нему, сказав, что хочет поделиться неким опытом, я не очень понимал, чего ждать. Майкл Милкен – чрезвычайно влиятельная фигура в области медицинских исследований; в то же время это один из наиболее могущественных и успешных людей на Уолл-cтрит. Беседу он начал с вопроса о моем бизнесе, связанном с бейсбольными играми в низшей лиге. Однако совпадение наших интересов стало очевидным, как только он рассказал мне свою историю.
– В 1993 году я был 46 летним семьянином, – начал Майкл. – Я отправился к доктору и сказал, что хочу пройти полный осмотр, включая тест ПСА на рак простаты. О раке я знал предостаточно, поскольку 20 лет участвовал в обеспечении научных исследований в этой области. Но о раке простаты не знал ничего, кроме того, что мой близкий друг Стив Росс – он был генеральным директором Time Warner – только что умер от этого заболевания в возрасте 65 лет. Врач возразил, что мне еще не так много лет для ПСА, однако я сумел его убедить.
Что ж, оказалось, у меня не только действительно рак простаты, но и лимфатические узлы увеличены в сто раз по сравнению с нормой, а жить предположительно осталось от года до восемнадцати месяцев. У меня были дети, замечательная семья. Я был не намерен позволить раку простаты вывести меня из игры.