– А чего там?
– Там просто хата съемная. И друзья живут.
– Ну чо, поехали.
– До свиданья, наш плюшевый Мишка!
Илона встала, потянулась. Лапин взял ополовиненную бутылку. Они двинулись к выходу через танцующую толпу.
В гардеробе получили одежду. Вышли в полутемный проход с грубыми стенами из сваренных стальных кусков. Здесь маячили редкие фигуры.
– Уаах! Холодно… – Илона поежилась. Пошла вперед. Лапин обнял ее. Грубо и неловко притянул к себе.
– Нежности? – спросила Илона.
Лапин стал целовать ее тонкие холодные губы. Она ответила. Свободной рукой он сжал ее грудь. Бутылка выскользнула из другой руки. Разбилась возле их ног.
– Блин… – вздрогнул Лапин.
– Ауч! – посмотрела вниз Илона.
Лапин рассмеялся:
– Стекло во множественном числе… а по-русски – вдребезги.
– Гуляем? – спросил какой-то парень. Сидел на корточках у стены. Курил.
– Давай новую возьмем? – дохнул ей в ухо Лапин.
– Хватит! – Илона с силой наступила темно-синей платформой на осколки. Осколки хрустнули.
Она взяла Лапина за руку. Потянула к выходу из прохода:
– Шампанское – штука хорошая. Но там будет круче.
Лапин задержал ее:
– Подожди…
– Чего? – остановилась она.
Он обнял ее. Замер, прижавшись. Они постояли минуту.
– Холодно, – тихо усмехнулась Илона.
– Подожди… – Голос Лапина задрожал.
Она замолчала. Лапин прижался к ней и вздрагивал.
– Ты чего? – Она слизнула языком слезу с его щеки.
– Так… – прошептал он.
– Чего, кумарит, что ли?
Он отрицательно покачал головой. Шмыгнул носом:
– Просто… как-то херово.
– Тогда поехали. – Она решительно взяла его за руку.
Любка
23.59.
Квартира Андрея. Кутузовский проспект, д. 17
Спальня со светло-сиреневыми стенами. Широкая низкая кровать. Приглушенная музыка. Полумрак.
Голая Николаева сидела на голом Андрее. Ритмично покачивалась. Грудина у Николаевой была перевязана шелковым платком. Но обе груди были свободны. Андрей курил: 52 года, полный, толстолицый, с залысинами, с волосатой грудью, татуированным плечом и короткими пухлыми пальцами.
– Не спеши, не спеши… – пробормотал Андрей.
– Хозяин барин. – Николаева стала двигаться медленней.
– Грудь у тебя клевая.
– Нравится?
– Ты ничего с ней не делала?
– Нет, что ты. Все мое. О-о-о… сладкий хуище какой…
– Достает до кишок? – Он выпустил дым ей в грудь.
– Ох… еще бы… ой… Жаль, что сегодня в попку нельзя…
– Почему?
– Бо-бо.
– Геморрой?
– Да нет… ой… последствия… ой… аварии…
– Как же ты так приложилась? Под машину попасть… ой, бля… надо же умудриться… я дорогу когда перехожу, раза четыре оглянусь… ой, не спеши…
– О-о-о… класс… о-о-о… Андрюш… о-о-о… ай!
– Не спеши, говорю.