– У тебя верхняя губа классная. – Илона счастливо коснулась пальцем его губы.
Песок
12.09.
Склад торговой фирмы «Каргос». Новоясеневский проспект, д. 2
Большой полукруглый ангар, множество ящиков и упаковок с продуктами питания. На четырех упаковках с овощными консервами лежал метровый лист толстой фанеры. Вокруг листа на ящиках сидели и курили:
Володя Солома – 32 года, среднего роста, плотного телосложения, брюнет, хмурое, малоподвижное лицо с маленьким сломанным носом, короткая дубленка.
Дато – 52 года, пухлый, маленький, лысый, с круглым, всегда усмехающимся лицом, белый плащ нараспашку, белый свитер тонкой вязки, шелковая бежевая рубашка с высоким воротом, брюки белой кожи, золотые часы «Tissot», золотой браслет, золотой перстень с рубином.
Хмелев – 42 года, среднего роста, худощавый, шатен, лицо худое, узкое, спокойно-озабоченное, серо-стальная куртка, синяя тройка, белая рубашка, голубовато-красный галстук.
Зазвонил мобильный Хмелева.
– Да. – Он приложил его к уху.
– Подъехали, – сообщил голос.
– Сколько?
– Шесть… семь человек на двух машинах.
– Значит, пропусти только Слепого и пару быков.
– Понял.
Дато кинул окурок на бетонный пол. Наступил лакированным черным ботинком:
– Они вдвоем не дотащат.
– Это их проблема, – пробормотал Хмелев.
– Чего, по-нормальному? – шмыгнул носом и встал Солома.
– По-нормальному, Вова, – шлепнул себя по пухлым коленям Дато.
Дверь отворилась. В ангар вошел Гасан Слепой : 43 года, маленький, щуплый, смуглый, лысоватый, горбоносый, в черном кожаном пальто. Вслед за ним с трудом вошли двое крепышей с увесистым металлическим кофром.
Дато встал. Шагнул навстречу Гасану. Они обнялись. Дважды коснулись щеками:
– Здравствуй, Дато.
– Здравствуй, дорогой.
Двое опустили кофр на пол.
– Ставьте сюда. – Дато показал маленькой пухлой рукой на фанеру.
Двое подняли кофр. Поднесли. Поставили. Фанера треснула. Но выдержала.
– Садись, дорогой, – кивнул Дато.
Солома придвинул к ногам Слепого ящик с макаронами.
– Дато, пусть все уйдут. – Слепой расстегнул пальто.
– Почему, дорогой?
– Есть базар.
– Это мои люди, Гасан. Ты же знаешь их.
– Я знаю их, Дато. Но пусть они уйдут.
Дато переглянулся с Хмелевым. Тот кивнул.
– Хорошо, дорогой. Сделаем, как ты хочешь. Идите, подышите.
Хмелев, Солома и те двое вышли. Гасан опустился на ящик. Устало потер щеки. Дато стоял молча.
– Я передумал, Дато, – проговорил Гасан.
– Не понял. Что ты передумал?
– Я не продаю.
– Почему?
Гасан сцепил замком руки. Тронул большими пальцами кончик острого горбатого носа:
– Так… не продаю. И все.
Дато усмехнулся сильнее обычного: