Боренбойм резко встал, морщась, схватился за грудь.
– Чего такое? – насупил красивые брови Виноградов.
– Да… что-то вроде… остеохондроза, – расправил худые плечи Боренбойм.
– Плавать надо, Борь, – серьезно посоветовал Виноградов. – Хотя бы два раза в неделю. Я такой развалиной был раньше. А сейчас вот даже курить бросил.
– Ты сильный.
– Не сильней тебя. – Виноградов встал, протянул руку. – Ты мне позвони потом, ладно?
– Конечно. – Боренбойм пожал худые, но жесткие пальцы Виноградова.
– Да и вообще, Борьк. Чего-то редко мы видимся. Как бессердечные какие-то.
– Что? – настороженно спросил Боренбойм.
– Редко вместе бухаем, Борь. Бессердечные мы с тобой стали!
Боренбойм стремительно побледнел. Губы его задрожали. Он схватился за грудь.
– Нет. У меня… есть сердце, – твердо произнес он. И разрыдался.
– Борь… Борь… – привстал Виноградов.
– У… меня… е… есть… се… сердце! – рыдая, проговорил Боренбойм и рухнул на колени. – Есть… ееесть… е… е… е… е… ааааа!!
Рыдания сотрясли его, слезы брызнули из глаз. Он согнулся. Упал на ковер. Забился в истерике. Виноградов нажал кнопку селектора:
– Таня, быстро сюда! Быстро!
Обежав вычурный стол, склонился над Боренбоймом:
– Борьк, дорогой, что с тобой?.. ну найдем мы этих гадов, не бойся ничего…
Боренбойм рыдал. Прерывистые всхлипы слились в хриплый вой. Лицо Боренбойма побагровело. Он сучил ногами.
Вошла секретарша.
– Воды дай! – крикнул ей Виноградов.
Она выбежала. Вернулась с бутылкой минеральной. Виноградов набрал воды в рот, прыснул на воющего Боренбойма. Тот продолжал выть.
– У нас успокоительное есть? – Виноградов придерживал голову воющего.
– Анальгин только… – пробормотала секретарша.
– Валерьянки нет?
– Нет, Матвей Анатольич.
– Ничего у тебя нет… – Виноградов намочил носовой платок, попытался приложить ко лбу Боренбойма.
Тот выл и корчился.
– Еб твою… что это за… – растерянно причмокивал Виноградов, стоя на коленях.
Стал лить воду из бутылки на побагровевшее лицо Боренбойма.
Не помогло. Корчи сотрясали тело.
– Чего-то не то, – качал головой Виноградов.
– У него горе?
– Да, горе. Шестьдесят девять тысяч долларов перевели, и не знает кто! Горе горькое, блядь! – зло усмехнулся Виноградов, теряя терпение. – Борьк! Н у, хватит, в самом деле! Хватит!! Боря!! Стоп! Молчать!!
Он стал бить Боренбойма по щекам. Тот завыл сильнее.
– Нет, это черт знает что! – Виноградов встал с колен, сунул руки в карманы.
– А может, коньяку? – предложила секретарша.
– Черт, щас все сбегутся! Тань, вызывай «неотложку». Пусть ему вколют в жопу чего-нибудь… я не могу это слышать. Я не могу это слышать!