Драдедам — один из самых дешевых видов сукна; представлял собой шерстяную ткань полотняного переплетения с ворсом и использовался в середине XIX в. среди городской бедноты.
Так одевались в высшем и дворянском обществе. Примерно так же одевались будущие декабристы и декабристки.
Законодателем мужской моды в первой четверти XIX в. был Александр I. Вот что пишет камер-паж Александры Федоровны П. М. Дараган, вспоминая 1817 г.: «В то время император Александр Павлович был но в апогее своей славы, величия и красоты. Он был идеалом совершенства. Все им гордились, и всё в нем нравилось; даже некоторая изысканность его движений; сутуловатость и дергание плеч вперед, мерный твердый шаг, картинное отставление правой ноги, держание шляпы (треуголки не столько носили, сколько держали в руке. – А. В.) так, что всегда между двумя развернутыми пальцами приходилась пуговица от галуна кокарды, приветливая манера подносить к глазу лорнетку; все это шло к нему, всем этим любовались. Не только гвардейские генералы и офицеры старались перенять что-либо из манер императора, но даже великие князья Константин и Михаил поддавались общей моде и подражали Александру в походке и манерах. Подражание это у Михаила Павловича выходило немного утрированно, карикатурно. По врожденной самостоятельности характера не увлекался этой модой только один князь Николай Павлович» [220] . Итак, младшие братья – Николай открыто, Михаил на уровне шаржа – отстаивали собственную манеру поведения, что бросалось в глаза внимательным наблюдателям.
Императора Николая I, по аналогии с известным героем рассказа А. П. Чехова «Человек в футляре», можно было назвать «человеком в мундире». Привычно его обвиняли в мундиромании, в том, что он «старался всю Россию всунуть в мундир» [221] . Доля истины в этих высказываниях, несомненно, присутствует. Человек в мундире, будь то военнослужащий, чиновник, хотя бы дворянин в губернском дворянском мундире, воспринимался Николаем Павловичем как служивый человек России, а честь мундира была для него не пустым звуком.
Исключительными можно назвать случаи, когда, преодолевая себя, Николай Павлович все же был вынужден появляться в гражданском платье. Так было в 1828 г., когда во время Русско-турецкой войны при переходе из Варны в Одессу морская буря чуть не прибила корабль к турецкому берегу. По свидетельству Дениса Давыдова, «государь, не желая быть узнанным, переоделся в партикулярное платье» [222] . Во время посещения Вены в 1835 г., соблюдая инкогнито, Николай Павлович был в простом сюртуке [223] . Впрочем, А. X. Бенкендорф, описывая этот же случай, упоминает о фраке [224] . Этот редкий случай партикулярной одежды государя запечатлелся в памяти современников и много позже послужил для А. Н. Бенуа сюжетом рисунка «Император Николай I выезжает в фиакре из посольства в Вене в 1835 г.» [225] .