«Никогда не сдавайся».
Я не отступал:
— Я не буду.
— Уверен?
— Не буду.
— Гори в аду, Форман, — произнесла Радха слабым хриплым голосом.
— Сначала ты, — ответил Форман и прикоснулся проводами к цепи.
Она снова вскрикнула, доски над ней затряслись. На этот раз Форман не убирал провода, он держал их, наблюдая за тем, что происходит. Я бросился на него, но он, не выпуская шнур из одной руки, другой рукой направил на меня пистолет. Женщины кричали, а я, беспомощный, смотрел на него — мы были напуганы до смерти, но лицо Формана казалось воплощением злости. Радха наполняла его бешенством, и он в полной мере отдался этому чувству.
Внезапно доски перестали дрожать, и бешенство Радхи исчезло.
Произошли отчетливо видимые перемены: лицо Формана, секунду назад обезображенное гневом, смягчилось, потом его исказил страх. Вместо того чтобы броситься вперед, как делают хищники, он подался назад, глаза его расширились, дыхание участилось, он уронил шнур, схватился за грудь и с трудом проглотил слюну. Он покрылся потом и рухнул на пол, попытался встать и убежать, но ноги не слушались. Он пополз к женщинам, словно ища убежища, но это напугало их еще больше, и они отпрянули. Форман завыл от ужаса, как животное, и свернулся в позе эмбриона на полу. Упавший пистолет лежал рядом. Форман был беспомощен.
Вот в чем состоял план Радхи. Она сказала, что после каждого убийства Форман становится сам не свой: эмоции других женщин и самой жертвы в момент смерти слишком его подавляют, ему не справиться с ними. Женщины ни разу не сумели воспользоваться этим, прикованные цепями к трубе, но я-то был свободен. Радха пожертвовала собой, чтобы привести его в такое состояние, пожертвовала собой ради момента, когда я мог бы покончить с Форманом.
Провода были ближе ко мне, чем пистолет, всего в нескольких шагах. Я быстро подобрал их, держа за оплетку, и направился к Форману. Он умолк — теперь он воспринял мою целеустремленность, отстраняясь от переполнявшего женщин страха, и взял себя в руки. Времени почти не оставалось. Я бегом преодолел последние метры и прыгнул на него с проводами, но руки его взметнулись и успели ухватить меня за запястья.
Как он так быстро отреагировал?
Я изо всех сил старался коснуться оголенными проводами его кожи, но он оказался слишком силен. Он все больше успокаивался, обретал решимость. Он начал отжимать мои руки в сторону. Я думал, он постарается пройтись проводами по мне, но он просто отвел их — не хотел, чтобы они меня задели. Мы тесно прижимались друг к другу, я был весь мокрый, и любой ток, доставшийся мне, ударил бы и его. Раз он этого опасался, значит оно могло ему навредить.