– Ну, чего тебе, морда?
– Вы собрались в полёт?
– Это точно. В полёт. Угадал, очкарик.
– А куда?
– По небу.
– Э-э-э…. М-м-м…
– Мы с приятелем решили в Лонгьир наведаться, – сжалился над норвежцем Тим. – Типа – с дежурным визитом вежливости. Столица архипелага, как-никак.
– Хотите лично доложить господину губернатору о факте злостного браконьерства? – громко сглотнув слюну, предположил Олсен.
– Гав-в-в! – искренне обиделся Клык, мол: – «За кого, харя длинноносая, ты нас, брутальных пацанов, держишь? За хрупких подхалимов и изнеженных лизоблюдов, обожающих ползать на коленях по пышным начальственным коврам? Совсем, наглец очкастый, охренел в психической атаке! Зубы таким мутным деятелям выбивать надо. Желательно все сразу. Или же, наоборот, кусать качественно, жалости не ведая и мясо из тощих ляжек вырывая…».
– Успокойся, напарник, – ласково потрепав пса по лохматой холке, попросил Тим. – Отойди от него. Пусть живёт. По крайней мере, пока… Что же касается тебя, фантазёра скандинавского, – хмуро окинул Альвисса презрительным взглядом. – Не угадал ты, однако, на этот раз. Не знаком я с высокородным господином губернатором, ибо рылом не вышел. Да и родословная откровенно подкачала…. Но, знаешь, по этому поводу я совсем не комплексую и ни капли не расстраиваюсь. Мне есть – и помимо мудрых чиновников – с кем потолковать в Лонгьире. В том смысле, что с умными и знающими людьми. Ну, с очень знающими и – практически – беспредельно-умными…
До Лонгьира (одно из пятнадцати-двадцати названий этого славного населенного пункта), один раз в две недели регулярно летал рейсовый вертолёт. Но Тима это обстоятельство совершенно не интересовало. Во-первых, он обожал быть автономным. То есть, не любил зависеть – в любых проявлениях этого термина – от всяческих внешних обстоятельств: как от объективных, так и от субъективных. Например, какая-то бюрократическая и трусливая гнида посчитала погоду нелётной. Мол, туман слишком густой, а иней – на вертолётных лопастях – слишком синий, толстый и плотный. Или же, допустим, пилот неожиданно приболел. То бишь, затосковав по благам континентальной цивилизации, ушёл в классический заполярный запой. Или же горючка в стратегических ёмкостях – совершенно неожиданно для всех – закончилась. Всякое бывает на этом странном и мало-предсказуемом Свете…. Во-вторых, деньги – всегда и непременно – следует экономить. В том смысле, что сам-то он летел бы на вертолёте за казённый счёт, в рамках полугодового лимита, выделяемого ЮНЕСКО своим сотрудникам, а, вот, посадочное место, которое занял бы Клык, пришлось бы оплачивать из своего кармана. Причём, как за полноценного взрослого человека. Натуральный грабёж средь бела дня, образно выражаясь…. В-третьих, собак можно было заводить на борт вертолёта, только предварительно надев на них намордник. Правила, мол, такие. Клык не любил находиться в наморднике? Трудно сказать. Так как Тим никогда не осуществлял данного процесса. Более того, сама мысль о том, что придётся надеть на лучшего друга намордник, была ему глубоко противна. Так сказать, до стойкой и устойчивой тошноты…. В-четвёртых, Тим уже давно – месяца так три с половиной – не осуществлял инспекций центральной части острова Западный Шпицберген. Мол, а как там исполняются строгие законы о защите дикой природы? Кстати, необходимость регулярных инспекций данных территорий была дополнительно обусловлена и тем фактом, что именно здесь располагался Баренцбург – единственный на островах архипелага посёлок (кроме временно-законсервированных), находящийся под российской юрисдикцией. А у русских, как известно, принято относиться ко всем запретительным законам и ограничениям откровенно наплевательски. То есть, выполнять их (если, вообще, выполнять), спустя рукава. И Тим знал об этой национальной особенности не понаслышке. Было ещё и «в-пятых», и «в-шестых». Короче говоря, он решил лететь в Лонгьир на личном мотодельтаплане…