Мы будем бегать.
Мы будем прыгать, чтобы провалиться
В снежинок орды.
И Бог, смеясь, запомнит наши лица
И наши морды.
Света только раз вздрогнула – на глажено-простынном пути. Ау, Елизавета Алексеева! Потом ничего, даже растрогалась. Оставалось надеяться, что у героини есть собака и ей предначертана какая-то роль во взаимоотношениях любовников. Девушка ничего плохого не видела в засилье живности на страницах романов. Тут у нее была собственная теория. Звериный мозг – это резерв природы на случай гибели людей. Псины навсегда вошли в нашу жизнь, потому что избавляют от одиночества. С ними общаются, с ними идеально дружат. Так что у этого человечества в предках ходили обезьяны, у следующего – обязательно будут ходить собаки. Естественно, про них пишут те, кому дана сильная интуиция.
Света придвинула раскрытый блокнот и начертала: «2. «Доверчивая идиотка на выданье». Автор – Жанна Аранская – «интеллектуалка». Вторая строчка преобразила листок. Возникло ощущение, что серия уже материализовалась. Девушка удовлетворенно кивнула рукописной странице и вернулась к откровениям начинающего автора.
Она успела получить массу информации о высших учебных заведениях родины. Проглотила уничижительные отзывы о преподавательском корпусе как части нелепого Российского государства. Немало всякого почерпнула из главы про обмен взглядами и улыбками на разных этапах отношений мужчины и женщины. Узнала, что по мере сближения влюбленные испытывают непреодолимое желание обновить гардероб. Усвоила, что выбор позы в сексе неслучаен. И не поняла, как Жанна ухитрилась толково описать зарождение любви в двоих конкретных людях, безостановочно ругая действительность и понося свой тупой народ. Света назвала бы ее стиль журналистикой на грани приличий. Но грань эту то ли циничная дурочка, то ли наивная умница не переходила. У ясной Алексеевой случались трогательные попытки выразить невыразимое: «Она не соображала, куда и зачем бросилась. И вдруг с разбега налетела на упругую горячую преграду сгустившегося воздуха, который не втягивался в легкие. И обожглась. И задохнулась. И остановилась». Героиня Аранской натыкалась только на прохожих, мебель и стены, потому что часто глушила зеленую тоску белым вином. Зато оказалась чувствительна к мелочам: «Она, не глядя, взяла с тарелки фрукт. Это был персик со свезенной кожицей, до омерзения похожий на только что ободранную коленку». В общем, старались девочки, и младшему редактору это было приятно.
За час до конца рабочего дня Света была полным сосудом. Избыток сведений разве что из носа не изливался. Во всяком случае, кое-какие предвестники насморка вынудили ее сохранить и закрыть рукопись «своего» автора. После близкого контакта с носовым платком девушке стало легче, хотя голова была тяжелой. «Я, кажется, простудилась», – догадалась она. Как было не поблагодарить эрудированную Жанну, которая, заикнувшись о каком-то недомогании героя, долго рекомендовала читателям употреблять противогриппозные лекарства «при первых симптомах заболевания», иначе – гибель в корчах. Младший редактор послушно бросила в стакан с водой громадную таблетку шипучего аспирина и жахнула залпом. Через десять минут ей уже хотелось сделать какое-нибудь добро людям.