В комнате повисло было недоуменное молчание, дескать, зачем уж так откровенничать, мы все теперь чужие. И вдруг прорвало еще одну:
– Ладно, раз выпили, раз начали, я тоже поучаствую. Ко мне отчим вязался серьезно. Я все рассказала маме. Она немедленно выставила его за дверь. Год прокуковала одна, второй. А на третий заявила, что я все выдумала. Оклеветала доброго человека – мстила ей за развод с отцом. До сих пор не могу переубедить.
– А меня родной дядя совращал, когда я на каникулы в Тверь приезжала, – не выдержала третья. – Тоже тетке пожаловалась. Стыдно было, но думала, что надо предупредить, объяснить, за кем замужем. Она на меня: «Проститутка, шалава, вертишь жирным задом перед мужиком!» А мне было девять лет. Да, толстушка, вы же помните. Но соблазнять кого-то? Я представления не имела, что это такое.
– Меня вообще двоюродный брат изнасиловал. Кто больше? – нервно хохотнула четвертая, словно признавалась не по своей воле.
Последняя, кажется хозяйка, встрепенулась после минутной паузы:
– Ну что вы на меня так смотрите? Ко мне никто не приставал, никто не насиловал. Зато лет в пять я столкнулась с настоящим извращенцем. Мы с девочкой моего возраста как-то незаметно забрели из своего двора в соседний. Был март, вечерело. Какой-то милый дяденька обещал показать нам попугайчика. Отвел за гаражи и разрешил его потрогать где-то под своей курткой – выпускать нельзя было, чтобы не замерз. Подружка сподобилась первой и воскликнула: «Какой теплый и гладкий. А где же перышки?» – «Он еще не оперился, совсем юный», – хрюкнул мужик. Мне тоже очень хотелось погладить птенца. Не довелось, из-за угла выскочил папаша девочки. Оказывается, нас давно искали родители. Едва услышав про попугайчика, он схватил орнитолога за шкирку, рявкнул, чтобы мы бежали к себе, и хрипло заявил, что сейчас дядин попугайчик улетит от него навсегда в теплые края.
Мы так обрадовались! Но через несколько минут обо всем забыли – мамы выпороли обеих. Годы прошли, и молодая сослуживица осмелилась меня учить: «Зачем вы таскаете дочку на работу, выгуливаете, как собачку? Оставляйте дома, пускайте с детьми на улицу, пусть привыкает к самостоятельности. Моя мама работала по восемнадцать часов, я была предоставлена сама себе и очень закалила характер». Я ей мирно ответила: «Вспомни, сколько раз ты чудом избегала неприятностей? Тебе было хорошо одной? Говори честно». Понурилась, будто ее ударили, но не соврала: «Не раз запросто могла погибнуть – в траншею с ледяной водой окуналась, под автобус угодила, девчонок однажды привела, они чуть квартиру не спалили… Плохо мне было»…