– А, это вы! – с фальшивой улыбкой проговорил он, завидев Леденцова. – Ну что? Как проходит расследование?
– Не имею права разглашать подробности, господин Замятин, – отозвался сыщик. – Вы не видели здесь особу чрезвычайно характерного вида, рыжую, в пальто с собачьим воротником и с бутылкой вина под мышкой?
– Послушайте, – заворчал Порфирий, нервно запуская пальцы в волосы и ероша их, – вы понимаете, что мне надо работать? Я уже рассказал вам все, что знал. Я сижу дома, у меня жена, малолетние дети… Простите, но у меня нет времени следить, кто, куда и к кому ходит… Может быть, вам покажется это странным, но я занятой человек, не меньше, чем какой-нибудь министр! И если я сей же час не напишу фельетон, который устроит редактора, то моей семье завтра будет нечего есть…
– Ну, ну, Порфирий Викентьевич, – примирительно сказал Леденцов, – мы же тоже делаем дело, согласитесь… Я только хотел узнать… а впрочем, всего доброго, не смею вас больше задерживать…
– Премного благодарен! – буркнул фельетонист и захлопнул дверь.
Некоторое время он стоял, отирая со лба проступивший на нем пот. Из гостиной выглянули два испуганных женских лица: одно принадлежало рыжей Ленке, другое – некрасивой, но симпатичной женщине лет двадцати пяти, с умными глазами и русыми волосами, забранными в пучок. Бывают такие женщины, которых иллюстраторы любят рисовать возле домашнего очага с шитьем в руках, так вот, у Натальи Замятиной было именно такое лицо – уютное, домашнее и располагающее к себе.
– Я ничего не понимаю, – прохныкала Ленка. Она была готова расплакаться.
– Вляпался твой Коко, – мрачно сказал Замятин. – Влез в скверную историю, из нас полиция чуть всю душу не вытрясла, а все оттого, что общались по-соседски… – Он пожал плечами. – Не знаю, как теперь тебе отсюда выйти. Эти-то двое кружат возле дома, как коршуны…
Ленка шмыгнула носом.
– Можно я у вас пока посижу? Мне полиция ни к чему… Я вот и вино принесла… возьмите… Я тихонечко посижу, а потом прошмыгну, они меня не заметят… Я только хотела Коко приятное сделать. За что они его арестовали?
– Говорят, он генеральшу Громову ограбил, – отозвалась Замятина своим глубоким, мелодичным голосом. – Очень странно, я бы никогда не подумала, что он может быть замешан во что-то такое…
– Да они просто хотят на него свалить это убийство, – пожал плечами Порфирий. – У них же нет подозреваемых! Раньше хотели горничную обвинить, но у нее алиби… А начальство наверняка требует, чтобы хоть кого-нибудь посадили…
– Это ужасно, – сказала Ленка плачущим голосом. – Может быть, выпьем? – с надеждой предложила она.