– Скверное дело, – уронил Зимородков, когда композитор закончил.
Ну разумеется, помыслил язвительный Чигринский, будь оно хорошее, кто бы тебя сюда позвал!
– Очень плохо, что вы сразу же не вызвали полицию, – добавил чиновник. – Это все осложняет.
И, сочтя, очевидно, что большего Чигринский не заслуживает, повернулся к Амалии.
– Итак, госпожа баронесса, чего вы, собственно, хотите?
– Расследования, – с некоторым удивлением ответила хозяйка дома. – Но с условием, чтобы сведения о нем не просочились в прессу. Точнее, о том, что в деле оказался замешан Дмитрий Иванович, – поправилась она.
Александр Богданович некоторое время молчал, но даже в его молчании Чигринскому чудилось неодобрение.
– Расследование, разумеется, будет проведено, – сказал он наконец. – Но…
– Но?
– Вы ставите меня в очень сложное положение, Амалия Константиновна, – с подобием улыбки промолвил чиновник. – Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что ваши действия – равно как и ваши, милостивый государь, – противозаконны. – Чигринский побагровел. – Вам следовало посоветоваться со мной, госпожа баронесса, прежде чем отсылать тело на вскрытие от моего имени.
– Я хотела с вами посоветоваться, – мягко отозвалась Амалия. – Но вчера вы были заняты, а между тем я не могла оставлять тело в своем доме. Разумеется, я распорядилась отправить его… куда следует. И записку я написала от себя. Доктор Саблин достаточно меня знает, чтобы понимать, что я не стану беспокоить его по пустякам…
– Вы не имели права отправлять Саблину тело, равно как и записку, – с неудовольствием промолвил Зимородков. – Вы понимали, что он решит, будто мы с вами опять ведем совместное следствие, и не станет задавать вопросов. А в конечном итоге я могу оказаться в очень неприятной ситуации.
– Я не пыталась скрыть преступление, – холодно сказала Амалия, складывая веер. – Наоборот, я хочу, чтобы его расследовали и нашли убийцу. Но я против того, чтобы из-за этого расследования пострадал невиновный, конкретно – Дмитрий Иванович. Так понятно?
– Если он невиновен, – спокойно заметил Александр Богданович, – ему ничего не угрожает.
Ножки дивана, который оттолкнул вскочивший Чигринский, взвизгнули, скользнув по паркету.
– Милостивый государь! – сердито вскричал композитор.
– Встаньте на мою точку зрения, Дмитрий Иванович, – все так же спокойно продолжал чиновник. – Что я должен думать о человеке, который пытался увезти тело и скрыть следы преступления? Согласитесь по крайней мере, что у полиции есть веский повод вас подозревать.
– Я никого не убивал! – в запальчивости крикнул Чигринский.