— Ведь так можно все испортить, — добавил полковник, — елку и вообще праздник. После службы будет репетиция. Все должны быть собранными и внимательными.
— Как ваше здоровье, полковник?
— Да-да, прекрасно, спасибо. Сердчишко пошаливает, знаете ли. Клапан прохудился, кажется, так сказали эти мошенники в белых халатах. Сущие пустяки.
— Что ж, — Трой поднялась с кресла, — я согласна: о письмах и о мыле ни гу-гу.
— Отлично, договорились. Не знаю, как твоя девица себя поведет, Род.
— Она не моя, Тру.
— Ты за нее отвечал.
— Уже не отвечаю. — Полковник повернулся к Трой, но на нее не смотрел. Его лицо порозовело. Он заговорил быстро, словно школьник, тараторящий вызубренный урок и мечтающий поскорее отделаться: — Крессида — дочь офицера, служившего в моем полку. Германия, пятидесятый год. Мы были на учениях, и мой джип перевернулся. — Глаза полковника наполнились слезами. — И вы знаете, этот замечательный парень вытащил меня. Меня вдавило лицом в грязь, он вытащил меня, а потом случилось нечто ужасное. Взрыв. Бензин. И я пообещал ему приглядеть за его ребенком.
— К счастью, — хмыкнула миссис Форестер, — в деньгах у нее недостатка не было. Школа в Швейцарии и все прочее. О результате я умолчу.
— Ее бедная мать умерла при родах.
— А сейчас, — миссис Форестер вдруг резким щелчком закрыла зонт, — она подалась в актрисы.
— Она ужасно красивая девочка, правда?
— Очаровательная, с чувством подхватила Трой и отправилась завтракать.
Утром Хилари был занят, и Трой поработала над портретом одна. До службы ей удалось немало успеть.
Выглянув в окно библиотеки на большой двор, художница испытала сильнейшее изумление. Найджел закончил работу. На деревянной клети лежал толстый слой подмерзшего снега, из которого выступали четкие и внушительные формы предка Хилари Билл-Тасмана. Фигура поблескивала на солнце, руки, похожие на две большие камбалы, были сложены на груди.
В пол-одиннадцатого заливисто и несколько лихорадочно зазвонил монастырский колокол, словно звонарь был немного не в себе. Трой спустилась, пересекла холл и, следуя инструкциям, свернула в коридор направо, куда выходили двери библиотеки, комнаты для завтраков, будуара, кабинета Хилари и, как теперь выяснилось, часовни.
Часовня выглядела великолепно. Она была полна сокровищ, но, разумеется, в меру. Дароносица, подсвечники, исповедальня времен раннего Возрождения и прочие атрибуты были подобраны с безупречным вкусом и, несомненно, стоили немалых денег.
Трой вдруг почувствовала непреодолимое желание обмотать одного из благостных гипсовых святых простенькими бумажными гирляндочками.