— Михаил уже ответил на все вопросы врачам. Ознакомьтесь с соответствующими протоколами.
— Могу я объяснить все самому Михаилу Константиновичу?
В этот момент показался отец Комина собственной персоной. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы догадаться, насколько девушка ошибалась, полагая, что с ним будет легче вести беседу.
— Ну, чего застряла? — зычно прогудел он. Словно электровоз подал сигнал встречному поезду.
— По поводу сына! — лаконично пояснила супруга.
— Кто такая?
— Я — представительница организации «Красный Крест», — робко начала Соня.
— Как же вы мне все надоели! — с негодованием воскликнул Комин-старший. — И ведь не отвяжешься!
— А если мы сейчас договоримся, возможен некоторый благотворительный взнос в пользу вашего сына, — уже гораздо увереннее заметила Соня.
Расчет был верен — слова «благотворительный взнос» подействовали на мать Комина самым просветляющим образом.
— Погодите, я привяжу собаку, — сказала она.
Пару минут спустя лязгнул засов на калитке, и Соня с опаской, озираясь, вошла в сад.
— Вам повезло, что Михаил в отпуске. Так он обычно по частям мотается. Военный.
Злая собака, о которой хозяева заботливо предупреждали посредством таблички на заборе, оказалась огромным кобелем породы немецкая овчарка. Выглядел пес куда солиднее яростной, но маленькой Бяки. Завидев Соню, кобель вновь хрипло залаял, норовя сорваться с цепи. Казалось, он готов порвать голосовые связки, а цепью натереть шею до крови.
— Замолчи! — гаркнул хозяин.
Пес не придал его словам никакого значения.
Соня миновала овчарку, прошлась в тени вишен и яблонь, после чего оказалась на пороге строения, производившего впечатление такой ветхости, что казалось — стоит пнуть посильнее, и дом развалится на части. Над крыльцом висела ржавая подкова.
Бардак внутри был еще тот. Софья вдруг подумала, что ее недовольство по поводу беспорядка у Светлинского совершенно необоснованно. Она чуть не споткнулась о табуретку, которую кто-то оставил прямо посреди прохода. Женщина с характером чекистки куда-то удалилась, а Михаил Константинович проводил Соню в тесную захламленную комнатушку с черно-белыми фотографиями в рамках на стенах. В бравом юнце при погонах сыщица сразу признала Михаила Константиновича в годы славной молодости. Была здесь и свадебная фотография, которая развеяла последние сомнения относительно вышедшей на Сонин звонок фурии. Жену Михаила Константиновича отличал волевой подбородок, больше подходящий лицам мужского пола.
Комин-старший, как только вошел в комнату, вольготно развалился в кресле, а Соне сесть не предложил. Не дожидаясь приглашения, она сама выбрала довольно ветхий стул, который тут же отозвался жалобным скрипом.