– Это почему?
– Да очень просто. Ты пойми, родное сердце, что будь он внедренным опером, то удостоверение свое заныкал бы так далеко, как только мог. Вор это был. Крупняк.
…Когда приглашенные понятые исполнили свой гражданский долг, безропотно подписав все, что им дали подписать, Глеб Черных спросил:
– Вадим, тебе «азер» еще нужен?
Токмаков покачал головой.
– Тебе он нужнее – твоя последняя ниточка.
– Тогда возьму его к нам. Он у меня запоет. По нотам, которые на браслете.
– Постарайся, чтобы там был куплет про сумку с видеокассетами, – попросил Токмаков, глядя на часы. Начало третьего. В самый раз, чтобы вовремя успеть обратно в порт, где его ждет Олег Байкалов.
Талгат Мамедов, тревожно прислушиваясь к этому разговору, заканючил:
– Началник, бери еще сигарет, бери весь пива, меня отпускай.
– Хорошая мысль, – кивнул Глеб. – В этой свалке и подымить не дали. Вадим, огонек есть? Э, ты чего, осторожно! Со стволом не шутят …
– А где ты видишь ствол? – спросил Токмаков, нажимая спусковой крючок никелированной зажигалки в виде пистолета, которую он купил вместе с пачкой сигарет, и ведь выручила же! – На срезе ствола затрепетал синий огонек. – Просто зажигалка. Сделано в Гонконге.
Затягиваясь, Глеб сказал:
– Вовремя я подъехал. С таким стволом… Дали бы тебе прикурить!
Мамедов осторожно кашлянул:
– Так я пойду? Сними браслет, началник…
Черных недоуменно вопросил Токмакова:
– Ты слышал этого злостного валютчика? Что мы ответим на его притязания?
Несколько секунд Токмаков напряженно вспоминал. Потом его лицо озарила улыбка.
Внимательный Толик доллар нашел,
С долларом этим в «Березку» пошел…
Долго папаша ходил в Комитет:
Доллар вернули, а Толика – нет.
Опера невесело посмеялись, глядя на солнце, краешком выглянувшее из-за облаков, и тут же снова в них нырнувшее.
Глеб Черных сказал:
– А гадского «немого» я из-под земли достану. Только сначала все же «пробью» – вдруг, чем черт не шутит, он действительно наш кадр. Ты не думай, что я вовсе лох – даже номер его «ксивы» записал. Кстати, у него и личный жетон был, все чин чинарем.
Глеб вытащил из кармана потертый блокнот. На последней страничке было выведено корявым почерком: «Водопьянов Евгений Евгеньевич, оперуполномоченный…»
Дальше Токмаков не читал. Он сразу вспомнил эту фамилию и это имя. Так звали опера, которого выловили в Неве без головы, и, кстати, без жетона. У кого эксперт-криминалист снимал «перчатку смерти».
Так вот, значит, как пошутил черт напоследок!
Из парка тянуло сыростью и тревогой. Там сгущались предвечерние тени, мелькали неясные в морозной дымке фигуры. Пора было ехать. И хотя табачный дымок не радовал больше сердце, все же надо было докурить сигарету.